Люк резко затормозил, выбросив снежный фонтан в сторону Виржила, и тот сердито крикнул:

– Ты что, не мог остановиться подальше?

Друзья твердо решили воспользоваться последними зимними днями, чтобы до конца сезона как можно больше покататься на черных трассах – для этого они и приехали сюда с утра пораньше. На вершине горного массива высотой в две с половиной тысячи метров оставалось еще много снега, зато внизу он уже попадался не всюду. Мало-помалу белый цвет начнет уступать место зеленому, и к концу апреля пейзаж разительно изменится.

– Надо поберечь силы для второй половины дня, – напомнил Люк, еще не успев отдышаться.

Они обещали двойняшкам привезти их сюда после обеда, и девочки, должно быть, уже изнывали от нетерпения.

– Поехали домой, – предложил Виржил. – Надо бы перехватить чего-нибудь до второго заезда.

– Не перехватить, а заправиться всерьез! Я голоден как волк. А ты нет?

Чтобы пройти на стоянку, они сняли лыжи и взвалили их на плечи.

– Надеюсь, тебе полегчало? – заботливо спросил Виржил.

– Да, мне теперь лучше, там, на трассе, я думал только об одном: как бы тебя обойти!

Открытая улыбка Люка говорила о том, что он действительно слегка оправился от потрясения, и Виржил воспользовался этим, чтобы продолжить:

– Ну, вот и забудь все остальное. Я уверен, что теперь наша жизнь наладится.

– Ты думаешь?

Они сели во внедорожник, сняли перчатки, очки, шлемы и одинаковым движением бросили их на заднее сиденье.

– И все-таки сегодня ночью мне опять привиделся этот кошмар, – сознался Люк. – Как представлю себе Клеманс в лапах Этьена, в его власти…

– Но ведь она замечательно справилась с этим. Я уверен, что немногие женщины сумели бы разрулить такую сложную ситуацию.

– Это верно, но почему она отказывается подать на него жалобу? Он ведь буквально похитил ее возле супермаркета и запер в своей машине; жандармы должны узнать об этом.

– А что толку?! – возразил Виржил. – Это ведь бездоказательно: она скажет одно, он – другое, и неизвестно, кому верить. В конце концов, с Клеманс ведь ничего плохого не случилось.

– Кроме того, что она смертельно испугалась!

– Вряд ли это послужит аргументом в суде. На самом деле только сама Клеманс может верно судить об этом человеке. И если она считает, что кризис миновал, что Этьен смирился со своей неудачей и покинет эти места, то, скорее всего, так и будет.

– Ну, это просто гипотеза, одна из многих! Когда Клеманс повторяет свой рассказ об этой безумной сцене, мне кажется, что она находит для Этьена смягчающие обстоятельства. Она так радуется, что он сам ее отпустил!

– И что он ее выслушал. Ведь ей удалось высказать ему все, что было нужно. И не забудь: он ведь с самого начала утверждал, что хочет поговорить с ней. Только поговорить, и ничего более, как он уверял. Ну вот, теперь он получил то, что хотел, и, может быть…

– Слушай, уж не хочешь ли ты его оправдать, черт возьми?!

– Конечно нет.

– Да и сама Клеманс, похоже, готова все спустить на тормозах, как будто ничего не случилось!

– Да успокойся же, старина, а то, не дай бог, вылетишь за поворот!

Несколько секунд, пока Люк на бешеной скорости одолевал крутой вираж, оба молчали, и в салоне слышалось только легкое постукивание их шлемов, которые сталкивались на заднем сиденье.

– А теперь, – продолжал Люк, уже спокойнее, – Клеманс раздумала продавать шале. Квартира, которую ей показала твоя подружка, привела ее в полное уныние.

– Увы, она мне не подружка! По крайней мере, пока еще нет… Но я знаю, что этот визит подействовал на Клеманс угнетающе. Она мне подробно обо всем рассказала.

С этими словами Виржил покосился на Люка и насмешливо добавил:

– Потому что она, представь себе, откровенничает со мной. Я ей друг, и она это знает.

– Да ладно тебе, кончай! Мы, кажется, уже объяснились по этому поводу. И я признаю, что виноват, – mеa culpa [19], теперь ты доволен? Я рад, что у нее есть такой друг, как ты, так что болтайте сколько угодно.

– Ну, спасибо!

– И все-таки зря она думает, что дело улажено, я не разделяю ее оптимизма! Мои старики завтра уезжают, и мне уже страшно… Как подумаю, что может случиться, когда она будет одна.

– Да она уже и была одна – на той стоянке. И ей наверняка и потом придется быть одной время от времени. Ты, конечно, можешь пригласить ее приемных родителей – Жан и Антуанетта с радостью приедут сюда, но рано или поздно им тоже надо будет вернуться домой. А Клеманс имеет право жить нормальной жизнью, без посторонней опеки и помощи, потому что иначе это будет просто другая форма неволи.

– Тебе легко рассуждать, Виржил, но если с Клеманс или с моими дочерями что-то произойдет…

– Ты думаешь, Этьен способен на убийство?

– Я ни за что не могу ручаться.

– А вот Клеманс уверена, что неспособен. Ей уже пришлось плакать из-за шале, из-за того, что она будет вынуждена распроститься с плодами ваших многолетних трудов. Ее возмущает сама мысль о том, что вы лишитесь всего, что заработали своим горбом. Ведь это шале – реванш за ее убогое детство в семьях, где ее не любили. Ты же знаешь: до того, как попасть к Жану и Антуанетте, она была несчастной сиротой без всяких надежд на светлое будущее. Это они помогли ей обрести веру, зато потом она попала в лапы Этьена и очень скоро поняла, что ее снова ждет беда. Так было до тех пор, пока она не встретила тебя. Недаром же она говорит, что с тобой готова жить где угодно – хоть в пещере, хоть в шалаше. Так вот, она считает это шале подарком судьбы и не допустит, чтобы его у нее отняли. Во всяком случае, именно так она мне все объяснила.

– Я смотрю, она куда разговорчивей с тобой, чем со мной.

– А знаешь почему? Ей не хочется, чтобы ты заподозрил ее в чрезмерной привязанности к этим символам благосостояния – к камням и балкам. Она, конечно, готова жить где угодно, лишь бы с тобой. Но в данном случае ей кажется, что ты и девочки страдаете по ее вине.

Люк стиснул зубы, казалось, он пытается осмыслить услышанное. Он так судорожно вцепился в руль, что у него побелели суставы.

– Ну-ка, останови машину, давай я поведу, – мягко сказал Виржил, тронув его за плечо.

Люк свернул на обочину, тяжело вздохнул и пробормотал:

– Никак не переварю эту историю.

– А придется.

– Мне следовало бы самому поговорить с Этьеном. Он ведь хотел «разговора», вот я и предложил бы ему такой разговор… на кулаках!

– Ну, и свалял бы дурака, только подлил бы масла в огонь, да еще неизвестно, вышел ли бы ты победителем.