только следуют примеру восточных германцев. Лишь тогда, когда готы и вандалы, бургунды и руги принялись разрушать внутренние силы Римского государства, на Рейне и Дунае исчезает надолго оборонительный вал империи.

Вероятно, уже около половины первого века нашей эры, в области Вислы и Карпат, имели место беспокойные передвижения в среде народов, главным образом чуждых, не принадлежавших к германской расе; и приблизительно тремя поколениями позднее началось, по-видимому, переселение восточных германцев. Прежде всех двинулись, вероятно, группы вандалов и тайфалов (готов); спустя сто лет, в 240 году, за ними последовала масса готского племени, а еще дальше шли гепиды и герулы, направляясь к Черному морю. Когда, наконец, бургунды, в противность остальным восточногерманским племенам, избрали себе путь к западу, примкнув к начавшемуся тогда медленному передвижению западных германцев в галльские провинции, руги и скиры, а также северные герулы двинулись к югу и, достигнув области Карпатского хребта, около половины пятого века были присоединены к гуннскому царству Аттилы.

Четыре столетия продолжалось это непрерывное и стихийное, до мельчайших подробностей однообразное движение: ни одно государство в мире не могло бы подавить его надолго, в силу военных качеств, присущих вообще всем кочевым народам. А Рим только иногда оказывал им энергичное противодействие, в периоды внутреннего упадка обнаруживалась также и слабость внешних границ; и в один из таких периодов, при крайне стесненном положении германцев, в пограничной стене империи открылась, наконец, ужасная брешь, через которую германцы и устремились с неудержимою силой. Это событие знаменует эпоху императора Валента и адрианопольской битвы 9 августа 378 г.

Уже в половине первого века, при попытке дипломатически овладеть, по удалении Марбода, маркоманским государством, римляне почувствовали натиск северных полчищ в тех затруднениях, которые испытывало это государство на Богемо-Моравском юго-востоке; они воспрепятствовали вторжению германцев в этом месте, им удалось даже основать еще севернее Дуная провинцию Дакия, огромная площадь которой служила оплотом перед Верхней и Нижней Мезией, провинциями, лежавшими к югу от Дуная, и тогда первые восточногерманские переселенцы пробрались мимо границ этих провинций, вдоль Карпатского хребта, на восток в Южную Россию, до Крыма.

На Черном море готы в первый раз появляются в 214 г., наводя страх на суше и на море, они вскоре опустошили побережья до самого Эгейского моря.

Но вслед за первыми толпами с севера двинулись новые, и опасность, грозившая Богемии и Моравии, росла. Однако она была устранена шестнадцатилетнею Маркоманскою войною, начавшеюся в 166 г. по Р.X.; Италия была окончательно спасена от непосредственного нападения варваров. Тем более усилилась опасность для Восточной Римской империи у устьев Дуная. Дакия, служившая оплотом по ту сторону реки, долее не могла быть удержана во власти римлян; Аврелиан в 275 г. сдал последние укрепленные городские посоления в провинции, а села давно уже были переполнены, варварами. Далее, в 281 г. Проб уже оказался вынужденным переселить из-за Дуная во Фракию около миллиона иноплеменников, а позднее за ними последовали несметные массы сарматов.

Положение, по-видимому, еще раз улучшилось при Константине и его ближайших преемниках. Столица была перенесена в Византию, на восток, в центр опасностей; приняты были новые оборонительные меры. В то же время германское движение начало, по-видимому, утихать; обширные и плодородные равнины Южной России давали неограниченный простор размножению готского племени. Конечно, и тогда германские племена были переселены в пределы империи; так, напр., вандалы – в Паннонию. И одно из этих поселений приобрело значение в истории германской духовной жизни. В 348 г. Вульфила, как новый Моисей, с готами, принявшими христианство, перешел из негостеприимных областей вестготского племени на правый берег Дуная; с помощью императора Константина он поселил свой народ на уютных склонах Балканских гор, около Плевны и Никополя; и пастушеский народ – мезоготы жили так еще в шестом веке в полной безопасности от всех бурь. Прочная оседлость была приготовлена избранному Богом народу; под руководством своего ученого епископа он стал распространителем арианского учения в среде восточных и западных германцев: какими бы путями ни проник к этим сотням германских народов составленный Вульфилой готский перевод Библии вместе с примыкающей к нему литературой, достоверно во всяком случае то, что его влияние обнаруживается повсюду и что даже еще спустя пятьсот лет к этим учениям прислушивались в Юго-Восточной Германии.

Одним из доказательств способности восточных германцев к духовному развитию служит тот поразительный факт, что первое, промелькнувшее, как метеор, явление родной литературы было воспринято ими с таким одушевлением, которого не мог заглушить весь шум переселения, и оставалось предметом поклонения, которому положили предел только собственная их вялость, воспитанная веками южной культуры, и франкская грубость Хлодвига.

Но если мы оставим в стороне это выходящее из ряду явление, то увидим, что положение дел в половине четвертого века представляло мало успокоительного. Спокойствие германцев по ту сторону Дуная было лишь кажущееся. Когда, около 370 г., гунны, рассеянный остаток племени гиунгну, покинув китайские границы, появились в Европе, подчинили себе аланов и степных остготов и погнали их перед собою, тогда и лесные вестготы не могли удержаться на месте; они спаслись в укреплении Трансильвании, и часть их просили о включении их в состав Римской империи.

Просьба их была уважена и устройство их на новых местах носило первоначально тот же характер, который исстари был обычным при водворении варваров на римской территории. Но дурное обращение ожесточило германцев, внутренние раздоры римских властей сбили их с толку, они ринулись через Мазию вперед, римлянам не удалось запереть перед ними балканские проходы, император пал в битве с ними при Адрианополе, и, торжествуя среди всеобщей гибели, германские пришельцы опустошили страну, а через неохраняемый Дунай тянулись все новые толпы их соплеменников.

Когда римское правительство оправилось от этих ударов, и в лице Феодосия (379–395) на престоле появился новый, полный сил, император, уже не оставалось ничего другого, как вступить в мирное соглашение с варварами. Это была последняя попытка подчинить пх определенным нормам римской жизни. По римскому обычаю они в военном отношении получают организацию, как союзники на договорном начале, и поступают под команду национальных, но назначаемых императором, начальников; подобно наемному войску, они пользуются содержанием из императорских магазинов или небольшими отрядами, размещаются в разных местах на постой, чтобы, в случае нужды, сражаться за империю. Таким образом, они не были собственно инородным телом в государственном организме; с другой стороны, их еще возможно было удалить. И вскоре представился очень благоприятный случай выпроводить их в Западную империю, в Италию.

В Западной Римской империи, при молодом Валентиниане II, начался ряд властителей варварского германского происхождения, на протяжении приблизительно трех поколений они подчиняли империю иноземным влияниям и наконец завладели им. Первым из этих могущественных властителей был Арбогаст, вероятно, какой-нибудь хитрый франк; в 392 г. он умертвил Валентиниана. Движение продолжалось при романском вандале Стилихоне, при Аэции и Рицимере, и