что евреи убили портного-христианина. Сразу же поднялся крик о мести, и начался бунт. Толпа ворвалась на Тломацкую улицу, но была отбита евреями, укрывшимися за забором. На соседних улицах, однако, «победа» примостилась под знаменем толпы. Они грабили частные дома, а также магазины и склады, принадлежавшие евреям, унося все ценное, а остальное бросая в колодцы. Примчавшаяся городская стража была встречена градом камней и кирпичей. Только когда появился отряд пеших и конных солдат, толпа рассеялась и порядок был восстановлен.

Взбудораженный этими событиями, сейм приказал расследовать дело и привлечь виновных к ответственности. Справедливость в деле христианских злоумышленников сводилась к аресту Фокса и тюремному заключению некоторых его сообщников. По отношению к евреям были приняты суровые административные меры: всякого торговца или ремесленника, обнаруженного на улице с товаром или заказом, следовало препроводить в предводительскую караулку, наказать розгами и выслать. Так поступили с евреями-ремесленниками в то время, когда проекты реформ пестрели красноречивыми фразами о необходимости привлечения евреев к ремеслам в частности и производительным видам труда вообще.

Агитация в Варшаве привела, кроме того, к последствиям более серьезного характера. Сейм понял, что дальнейшая отсрочка рассмотрения еврейского вопроса невозможна теперь, когда улица начала решать его своими упрощенными методами. 22 июня 1790 года сейм назначил «Комиссию по еврейской реформе», в состав которой вошли депутаты Бутримович, Езерский, кастелян Луков и другие. Езерский, который вскоре стал председателем Комиссии, был сторонником радикальных реформ и в этом качестве ближе всех своих коллег подошел к справедливой оценке экономической стороны еврейского вопроса. В противовес действующей формуле «превращения евреев в полезных граждан» он заявил в сейме, что, по его мнению, евреи в их нынешнем виде полезны, потому что долгое время они составляли единственный торговый элемент в Польше и оказал ценные услуги, экспортируя за границу продукцию страны и тем самым обогащая ее. Следовательно, благоприятное финансовое положение евреев было бы равносильно более сильному положению государственных финансов и многомиллионному увеличению денежного обращения. Комиссия под руководством Езерского и Бутримовича усердно работала. Он рассмотрел ряд проектов реформ, представленных Бутримовичем, Чацким и другими. Проект Бутримовича был выдержкой из его же публикации, о которой говорилось выше. Похожим по сути был проект известного историка и публициста Фадеуша Хацкого, руководившего финансовым комитетом Четырехлетнего сейма.

В начале 1791 года комиссия сейма закончила работу над проектом еврейской реформы и представила его на рассмотрение сейму. Проект Комиссии, текст которого до нас не дошел, был, несомненно, основан на предложениях Бутримовича и Чацкого. Сейм, полностью поглощенный подготовкой к промульгации конституции от третьего мая, был не в состоянии заниматься еврейским вопросом. Только после того, как Конституция была промульгирована на заседании 24 мая, проект еврейской реформы вновь был поднят Бутримовичем, заявившим о его срочности. Но тут же встал другой член Еврейской комиссии, по имени Холоневский, депутат из Брацлава на Подолии, и объявил, что считает проект Комиссии с расширением торговых прав евреев вредным для интересов Маленькой Польши, и поэтому решил рекомендовать свои предложения вниманию Палаты. Сейм обрадовался предлогу для отсрочки рассмотрения этого досадного вопроса. Вскоре после этого, в июне, сейм был закрыт и не собирался вновь до сентября 1791 года.

Таким образом, великая хартия польской свободы — Конституция от 3 мая 1791 года — была обнародована, ни в малейшей степени не изменив положения евреев. Правда, новая конституция никоим образом не изменила прежнего кастового строя самой Польской республики — феодализм дворянства, крепостное право крестьянства и привилегии дворянства. Тем не менее он даровал классу бюргеров гражданское равенство и ставил представительные институты на несколько более демократическую основу. Только еврей, золушка королевства, был полностью отрезан в этой последней воле умирающей Польши.

Заседания сейма, возобновившиеся осенью 1791 г., были окружены особенно тревожной политической атмосферой. Противники новой Конституции подняли ажиотаж в стране. Гражданская война и война с Россией были неизбежны. Тем не менее неутомимый Бутрымович имел мужество еще раз напомнить сейму о необходимости распространить покровительство правительства на «несчастную народность, которая не в состоянии осуществить свое спасение и даже не знает направления, в котором может быть найдено улучшение его доли». Он потребовал, чтобы Комиссия пересмотрела ранее разработанный ею проект с целью представить его заново в Палату с такими поправками, которые «вызваны теперешними обстоятельствами». Бутримовича горячо поддержал Езерский, который на том же заседании (30 декабря) высказал упомянутую выше «радикальную» мысль, что, по его мнению, евреи и теперь являются «полезными гражданами», а не только могут быть «полезными» в будущее. Сейм принял это предложение, и комиссия снова возобновила свою работу.

Результаты этих трудов были минимальными. После продолжительных обсуждений Комиссия пришла к следующему выводу:

Для улучшения положения еврейского населения необходимо упорядочить его образ жизни. Такое регулирование невозможно до тех пор, пока это население не будет освобождено от долгов Кагала, а это облегчение не может быть осуществлено до тех пор, пока финансовый комитет не рассмотрит вопрос о ликвидации.[63]

Соответственно, Комиссия сочла, что, прежде чем приступать к намеченным реформам, правительство должно сначала указать пути и средства погашения долгов Кахала. Резолюция Комиссии была радостно принята на пленарном заседании Сейма. Бремя было снято с его плеч. Больше не нужно было заботиться о «еврейской реформе» и «равенстве». Достаточно было поручить местным судам определить размеры долгов кагала и уполномочить финансовый комитет списать их деньгами, взятыми из имеющихся у кагала фондов или других специальных источников. Так получилось, что под предлогом ликвидации еврейских долгов была ликвидирована и сама «еврейская реформа».

Обойденные Конституцией 3 мая, евреи, если верить рассказам некоторых современников, предприняли попытку повлиять на правительство и сейм через посредство короля Станислава Августа, приблизившись к последнему с помощью их связи в суде. Говорят, что еврейские общественные лидеры тайно собрались и избрали трех делегатов, которые должны были вступить в переговоры с королем, стремясь улучшить положение евреев. Три делегата выполняли свой мандат в конце 1791 и начале 1792 года с помощью королевского секретаря Пиатоли в качестве посредника. Вскоре после этого они были приняты королем на особой аудиенции с большой торжественностью, причем король, как гласит легенда, сидел на своем троне во время приема. Евреи выступали за гражданские права, а также за право приобретения земель и домов в городах, за сохранение своей общинной автономии и за освобождение от юрисдикции магистратов. История гласит, что еврейские делегаты пообещали подарок в размере двадцати миллионов гульденов для оплаты королевских долгов. Несколько руководителей сейма, в том числе радикал Коллонтай, были посвящены в тайну. Король, согласно этому отчету, пытался протолкнуть проект еврейской реформы