Шрифт:
Закладка:
— Приступайте! — прогремел голос Герхарда из динамика, раскатываясь эхом по помещению.
Йавинним Варо Диут достал лейар с необычной гравированной рукояткой, отличающейся от всех виденных Дамианом раньше, и сделал надрезы чуть выше сгиба локтя на обеих руках. Несмотря на необъятные формы эльфа, изящества в его движениях было не занимать. Дождавшись, пока кровь стечёт на ладони, элливейро вытянул руки вперёд и ударил по кристаллу мощным лучом рубинового цвета.
Чагах нар-Альзо уже держал в руках две тонкие исписанные рунами костяные дощечки и водил по ним пальцем. Вокруг рун разгоралось светло-голубое свечение, как при использовании знаменитых защитных оберегов. Старик что-то шептал себе под нос, всё быстрее и быстрее. Не прекращая бормотать, он напряг мышцы, пытаясь сломать пышущие магией артефакты. Было видно, что ему приходится нелегко, но скрижали всё же поддались, крошась на пальцах.
Ороконеру сжал кулаки, выпрямил насколько мог спину и скрестил руки на груди. Ничем не уступающий красному яркий синий луч выстрелил в преобразователь, заставляя устройство менять цвета всё с большей скоростью. Дамиан понял, что пришёл и его черёд.
Парень поднял руки, отбрасывая в сторону странное ощущение, что кто-то ещё, кого здесь быть не должно, наблюдает за ним. У магистра всё под контролем. Штурмовики не пропустят посторонних, а ткачи позаботятся об остальном. Между кончиками пальцев правой кисти появились едва заметные изумрудные нити. Дамиан пошевелил мизинцем, увеличивая натяжение, и нить разорвалась, обратившись в искру. Парень вновь прислонил все пальцы друг к другу на обеих руках, а затем резко растопырил, создавая сразу восемь искр. Не дожидаясь, пока они потухнут, Хорс с силой ударил одной ладонью о другую.
Всё это на самом деле происходило будто по наитию. Каждое движение казалось максимально логичным и единственно верным, не менее естественным, чем дыхание. Ты не задумываешься о том, как раздуваются лёгкие, как попадает в них воздух, как работают мышцы. Ты просто дышишь. Ты просто колдуешь. По коже прислонённых друг к другу ладоней пробежал импульс, подсказавший, что заклинание готово. Дамиан направил ладони на кристалл, и с них сорвался последний, зелёный луч. Парень не без гордости обратил внимание, что его октоэнергетический импульс выглядит самую малость, но мощнее остальных.
«Хорошо, а что дальше?»
«Сконцентрируйся».
«Я и так сконцентрирован!»
«Недостаточно. Вспомни, как ты перехватывал управление защитным куполом над общиной».
«Сомневаюсь, что жирдяй или старик согласятся на поцелуй».
«Идиот! Шутки сейчас не к месту! Герхард назвал внепространственный анализатор именно так неспроста. Он действительно вне пространства. Почувствуй его. Приблизься к нему, не двигаясь с места».
«Но как?!»
Антгрейв ничего не ответил, видимо, посчитав, что сказано уже достаточно. На этот его голос звучал даже не раздражённым, а злым. Хорс снова почувствовал себя виноватым: ему дали конкретные инструкции, а он вместо того, чтобы следовать им, ищет отмазки. Кто угодно бы разозлился. Парень начал отчаянно буравить кристалл взглядом, но в результате у него просто разболелись глаза от яркости лучей. А время уходило, хотя его течение практически не ощущалось с момента начала ритуала.
Дамиан снова вперил взгляд в кристалл сквозь окуляры маски. Краски переливались с такой скоростью, что грани стали одинакового белого цвета. Грани, сквозь которые можно было увидеть зияющую дыру в место, полное первобытного ужаса. Грани, которые были так близко перед глазами, что казались больше самого Хорса. Больше помещения, в котором он был заперт. Больше целого мира.
«Получилось!»
На этот раз ощущение бестелесности не напугало, а наоборот, принесло странное чувство удовлетворения. Дамиан вдруг понял, что его тело, жалкий кусок мяса и костей, всегда было лишь сковывающей оболочкой. Если бы только можно было и в реальности отказаться от обременительной плоти и воспарить! Никакого голода, холода и жары, боли, ничего. Только бескрайняя чистота, испорченная лишь чёрным пятном сильно увеличившегося с прошлого раза прорыва Ирреальности.
Всё остальное тоже выглядело по-другому. Если раньше повсюду переливались краски, то сейчас единственным оставшимся цветом был белый. Вместо сложной симфонии была едва слышна повторяющаяся через равный промежуток времени одна и та же высокая нота. Обоняние же чувствовало лишь приторный запах миндаля. Дамиан понял, что всё это — результат воздействия магических лучей на кристалл, чтобы участники ритуала могли целиком и полностью сосредоточиться на своём деле, не отвлекаясь на сумбурные звуки и краски. Вот только что делать дальше? Парень снова посмотрел на брешь.
На этот раз она больше походила не на дыру, а на разрастающуюся плесень, способную сожрать всё на своём пути, если вовремя не выставить преграду, не уничтожить в зародыше, вырезав фурункул хирургически. А за ним будто копошилось несметное количество мерзких гнилостных червей, жаждущих полакомиться прокажённой реальностью. И этот мир, что проецировал кристалл, был лишь отражением привычного. Ирреальность уже присутствовала в нём, оставляя за собой следы из мёртвых иссушенных тел и разлагающихся душ.
Дамиан продолжал бездействовать, не понимая ни что от него требуется сделать, ни как в этом месте вообще можно использовать магию, паря в виде бесплотного духа. Но ни древний колдун, ни внезапные озарения не спешили на помощь. Однако и молчаливое наблюдение принесло плоды. Хорс заметил две небольшие полосы, искажения пространства, тянущиеся от прорыва куда-то вдаль. Проследив за одной из них, он увидел источник — едва заметная полупрозрачная сфера, почти незаметная на фоне всеобъемлющего белого цвета. Может, это и есть такая необходимая сейчас подсказка? Парень мысленно потянулся к этому источнику.
Мир вокруг сжался до размеров точки.
* * *
— Отец, всё будет в порядке! Нет ни одной причины для беспокойства! — покачала головой немолодая ороконеру, печально глядя на Дамиана. — Идёт война, и каждый рунный мастер на счету. Я не собираюсь отсиживаться дома только потому, что у тебя плохое предчувствие.
— И оставишь малыша Грулу без матери? — сказал Хорс чужим хриплым голосом, с тревогой осознавая, что находится сейчас не в своём теле. Подозрения подтвердила старческая антрацитовая кожа на руках, сжимающих крючковатую трость. Такая же, только с большим количеством зазубрин, была у Чагаха, одного из трёх участников ритуала ордена Вечности.
— О нём есть кому позаботиться, — фыркнула женщина. Только сейчас парень понял, что говорят ороконеру на своём языке, который, как ни странно, он понимает безо всякого переводчика.
— Десять лет вы с Дайхо пытались
