Она снова услышала гомон толпы. Время, растянувшееся, словно капля густого сиропа, опять вернуло свой прежний бег. На мгновение она отметила совершенно ошалелую физиономию Стаса. Лица прочих видеть не могла — не добивал слабосильный масляный фонарь — но в том, что они испытывали сходные чувства, была уверена на сто процентов.

Волнение сразу куда-то подевалось. Есть смысл переживать, когда имеется какая-то неопределённость. Сейчас всё было предельно ясно.

Впрочем, последнее слово ещё не сказано, и право на это слово — у неё.

Глава 9

«Человек предполагает, а Бог располагает»

1

«…довести до ведома всех священнослужителей приходских, чтоб собирали при храмах по воскресным дням детей от девяти лет и до двенадцати, всякого сословия и обоего пола, да учили грамоте, счёту да Слову Божию. И чтоб по взимании податей ежегодно экзаменовать тех детей в счёте, чтении и письме, и ежели учены они худо, то такового священнослужителя самого штрафовать нещадно да священства лишать, ибо чему может научить христиан пастырь, сам грамоты не ведающий…»

«…дополнить школу цифирную да навигацкую классом словесности, да учредить при той школе класс аптекарский…»

Пётр Алексеич с самого утра 1 января порадовал подданных целой пачкой очередных указов. Кате на язык так и просилось выражение «бешеный принтер». То ли он их загодя приготовил, чтобы пакетом издать, то ли и правда работал не покладая пера. Что ж, лиха беда начало, и среди законодательных актов практически всё смотрелось весьма полезным. Хотя… В той истории, насколько помнила Катя, не заладилось у него с начальным образованием. Организовал только горные школы — понятно для каких специалистов — и отметился указом о запрете жениться не получившим образования дворянским сыновьям. Ещё она помнила дату открытия школы в Сухаревой башне: 14 января 1701 года. Строительные леса со здания ещё не сняли, хотя внешние работы были завершены, шла только финальная отделка и уборка внутренних помещений. А в некоторых классах уже полным ходом наблюдалась подготовка к занятиям.

Конечно, указы с предписанием штрафовать и «расстригать» попов за плохо выученных детей — это прекрасное поле для злоупотреблений. Тут надо много думать, чтобы и священникам, и крестьянам было выгодно, когда самых талантливых детишек из деревень после церковноприходских школ забирают продолжать обучение. Скажем, если деревня дала перспективного ученика, и тот полный год затем в главной школе отменные результаты показывал, то в следующий год всей общине плюс в карму и минус в налоговые отчисления. Или зачёт в рекрутский набор — вместо солдата, дескать, возьмут парня в учение. Тоже вариант. Через несколько лет этот же парень с большой вероятностью вернётся в родной уезд и начнёт сам детишек учить. А если давать учителю при условии работы в провинции хотя бы личное дворянство, то от желающих отбоя не будет… В указе этого не было, но что такое «подзаконный акт», Катя знала хорошо. В крайнем случае, Пётр Алексеич был мастер указы с дополнениями к предыдущим вдогонку публиковать. Пусть не только кнутом, но и пряником людей мотивирует, полезно будет.

Положив себе сочинить соответствующую записку — как привыкла, с разбивкой на пункты — Катя занялась обычной полковой рутиной. Сходила к сестре, поинтересовалась, как прошёл Новый год. «После салюта часов до трёх просто гуляли и разговаривали, — сказала Дарья. — Потом он проводил меня и ушёл. Прикинь! Сама в шоке…» И это уже показалось Кате не совсем хорошим «сигналом», как говорили в двадцать первом веке. Если у надёжи-государя в самом деле какие-то серьёзные виды на её сестрёнку, то тогда часть первоначального плана летит к чертям кошачьим. Нет, со стороны Петра Алексеича это хороший пиар-ход. «Русская Жанна» должна оставаться в амплуа девы до самого финала представления, что её вполне устраивало, а после обещана полная свобода действий. Но её сестра — отличная партия и возможность показать, что, дескать, взял супругу не из родовитых, а из народа. Заодно гостей из будущего к себе покрепче привязать. Царицу-казачку, кстати, примут даже скорее, чем приняли царицу-прислугу, будущую Екатерину Первую… А каково быть в таком случае самой Жанне? Вопрос риторический.

Как и положено, 1 января все отдыхали. Только к середине дня жизнь в городе вернулась в обычную колею. Теперь шла подготовка к празднованию Крещения. Впрочем, для «Немезиды» ничего не изменилось. Всё те же караулы, всё те же дежурства около апартаментов пленного Карла Двенадцатого. Приехавших с утра шведов встретила усталая, но по-прежнему невозмутимая Катя. Делегация была в самых дипломатичных выражениях послана… нет, не туда, куда вы подумали — к государю. А тот оказался вне зоны доступа: то ли куда-то уехал, то ли отсыпался, велев сообщать всем, что он уехал — неизвестно. Проверять желающих не нашлось. Шведских гостей отправили обратно на постоялый двор, прозрачно намекнув, что аудиенцию им дадут не ранее вечера.

Словом, жизнь продолжалась.

Интермедия

— Шесть рублей? Я не ослышалась?

— Всё так, барышня, всё здесь прописано — семьдесят два рубля годового оклада с сего дня.

— Но ведь было сто сорок в год. Куда подевалось остальное?

— Полковник велел, ничего не могу поделать. Пишите-ка вот здесь, барышня, что получили жалованье, и…

— Я не стану ничего подписывать, и я вам не «барышня», а ротный лекарь! Сейчас же иду к полковнику!

— Полковник в сей час почивать изволит.

— Ничего, проснётся!

Дарья предполагала, что рано или поздно дорогие коллеги начнут давить уже не морально, а материально, но уж слишком шустро они подсуетились. Наверняка пришли к полковнику и объявили, что устроят тотальную забастовку, если «этой знахарке» не урежут жалованье. А в идеале лучше бы вообще уволить. Полковник-англичанин послушал лекарей-немцев да и уполовинил девице жалованье. Выгонять её пока не за что, а сэкономить — милое дело. Теперь оставалось только идти к нему и ругаться. Можно подумать, она жалованье тратит на платья и танцы. Лекарства ведь не бесплатные. У неё было преимущество гражданского специалиста: военный чин не мог скомандовать ей «кругом, шагом марш». Послать подальше мог, а приказать — нет.

Но сперва нужно сообщить «приятную» новость брату.

— Они там совсем о***ли? — Женя ожидаемо возмутился. — Мне сейчас караулы разводить, блин… Кать, сходи, разрули.

Ребята ещё добавили от себя несколько слов: мол, передай полкану, что у него могут внезапно возникнуть неприятности. С этим сёстры Черкасовы и явились к полковнику на квартиру. То ли полковой казначей нагло врал, что он изволит почивать, то ли Чамберс успел за полчаса проснуться и