– Наверное, чтобы нанести колоссальный урон богам и населению града Вускции, – пропищала Мириада. – Скорее всего, так Ворон надеялся полностью сокрушить здешних покровителей. Или вывести из строя, а пока они собираются с силами, самому объявить победу. Ага!

Похоже, в порту разыгралась новая схватка, поскольку на мгновение я утратил способность осязать и слышать даже в исконной ипостаси.

– …мешают им добраться до причалов! – донесся до меня писк Мириады. – Оборона трещит по швам, но не уступает. Бьюсь об заклад, боги Вастаи исчерпали свои ресурсы. А Ворон на последнем издыхании.

Обе противоборствующие стороны были уже на пределе. Если Ворон потерпит поражение, истратит отведенный запас сил, несостоятельность притязаний на пролив добьет его.

– Надолго его не хватит, – заключила Мириада. – Главное, нам выстоять…

Отток энергии внезапно прекратился, мое сознание прояснилось, точно лопнула незримая нить.

– Кто из богов тянул из меня силы? – осведомился я.

– Тянул? Почему в прошедшем времени?

– Кто из богов?

– Адим-Шах.

Адим-Шах управлял погодой и единственный был способен изменить направление ветра.

– Неужели они…

– Никто более не посягает на меня. Если боги погибли, выдержит ли град Вускция натиск Ворона?

– Едва ли, – молвила Мириада. – Но враг еще не прорвал защитные заслоны.

Однако их крушение было неминуемо.

– Ворон уже готов возвестить победу?

Мириада не ответила, занятая событиями, что разворачивались на подступах к граду.

Подопечные продолжали совершать свой обряд. Если деревянные войска преодолели водный рубеж, они вот-вот двинутся к городу, убивая всякого на своем пути. Пощадят ли они горстку утомленных безоружных женщин?

– Остановитесь! – возопил я вслух.

Товарки не сразу сообразили, чей слышат зов.

– Что? – изумилась Сьят, моя жрица.

– Остановитесь! – снова воскликнул я.

Все четверо нехотя застыли, осознавая, какой важный вклад вносят в оборону города.

– Бегите на север! Враг не причинит вам вреда, бегите! Вы под моею защитой! А ты, – обратился я к Мириаде, – возвращайся на север, в каменное обличье! Немедленно!

– А как же ты? – воскликнула Мириада.

– А битва? – возмутилась крутильщица.

Мириада вдруг издала истошный писк:

– Ворон только что…

Я ощутил сокрушительный удар и провалился во тьму.

Сказывали мне однажды: давным-давно боги града Вускции посулили Ворону долю от всех подношений в обмен на помощь в строительстве порта. А едва строительство завершилось, отказались от своих слов, обнаружив в них (умышленную, надо полагать) лазейку. Ведь кто есть боги Вастаи и Ирадена, чтобы богатые и могущественные покровители Вастаи просили у них помощи?

Оскорбленный Ворон объявил граду Вускции войну. Многие годы Ворон и лес сдерживали суровый натиск непобедимых богов, чья сила только росла благодаря гнусной тактике пленять малых собратьев и отнимать у них ресурсы. Союзники Ворона, напротив, помогали ему охотно и с энтузиазмом. Бог Безмолвного леса, на первых порах вносивший свой вклад от случая к случаю, внезапно осознал, как важен для него исход войны, и решил любой ценой добиться победы.

И вот настал день, когда войска Ирадена предприняли последнюю отчаянную попытку разгромить соперника. Все суда в Горбатом море – от кораблей до рыбацких лодок и плотов с отважными воинами на борту – двинулись к граду Вускции. Им пыталась воспрепятствовать буря, но Ворон усмирил ее, и суда вошли в пролив.

Там с небес на них обрушились исполинские насекомые – шестилапые монстры, способные одним глотком выпить всю кровь. От их укусов моряки превращались в иссохшие мумии. Десяток китов с широко разинутыми пастями проглатывали целые корабли. Унизанные ядовитыми шипами рыбы с острыми зубами обгладывали ираденских солдат до костей. Вскоре от флота осталось лишь с полдюжины судов, водная гладь была усеяна трупами, морские чудища облепляли их, точно стервятники, а к уцелевшим кораблям спешила вражеская армада.

Тогда бог Безмолвного леса изрек свое слово.

Заносчивые боги града Вускции решили, что без труда одолеют солдат, кто бы им ни покровительствовал. Однако, несмотря на все попытки, лесное воинство, шествуя прямо по водам, пересекло пролив, изничтожило морских чудищ и, выбравшись на берег, расправилось со всеми, кто пытался сразить его огнем и мечом. В гневе Безмолвный бог выкорчевывал собственные деревья, чтобы спасти Ираден, и гибель солдат, перед походом посвятивших ему свою жертву, только придавала лесу сил, делала поистине непобедимым. Вскоре покровители Вускции исчерпали свои ресурсы, и Ворон провозгласил мертвыми всех: и богов града, и их приспешников.

Вместе с Безмолвным они истребили всякое оружие (вплоть до богоизреченного), какое использовалось в войне против Вастаи, а после лес – могущественный пуще прежнего – возвратился к безмолвному созерцанию деревьев, пообещав в случае нужды защитить народ Ирадена.

Сто двадцать семь человек повесили на причалах града Вускции в знак подношения богам Ирадена и в назидание всякому, кто задумает поднять мятеж. Ворон приказал возвести на завоеванной территории крепость, а в Вастаи – башню, откуда он мог бы наблюдать за проливом. С тех пор вражда утихла, на оба города снизошли богатство и процветание. А Ворона чествовали как избавителя, искренне ратовавшего за свой народ.

Так гласит молва, однако если ты внимательно слушал меня и выучился понимать, то знаешь: эта история – не вымысел, а совокупность отдельных фактов, поданных в определенном свете. В Ирадене эта легенда у всех на устах, а вот в граде Вускции ее рассказывают нечасто, и только ираденцы. А приверженцы иной версии никогда не озвучивают ее в присутствии завоевателей.

Все конечно. Человеческий век недолог. Даже те, кому посчастливилось уцелеть на войне, ныне покоятся в могиле. Рано или поздно смерть настигает всякого. Так какое мне дело, умрет человек раньше или позже? Какая разница, отойдет он в мир иной легко или в страшных мучениях? Не знаю.

Одно мне известно наверняка: никто из моих подопечных не погиб в тот злополучный день. Уверен, пока я в забвении лежал подле городской стены, они скрылись от захватчиков (и деревянных, и других, из плоти и крови) и, вняв моему наказу, подались на север.

Тиказ застала тебя на постоялом дворе.

– Скажи, что Мават этого не делал, – ровным, бесцветным тоном потребовала она.

Лицо ее было безучастно, в глазах ни слезинки.

– Скажи, что он не убивал моего отца.

– Не убивал, – заверил ты, сидя на краю кровати. – Это сделал не он, госпожа. Все случилось у меня на глазах. Стражники схватили Мавата, я бросился туда, чтобы отдать ему амулет и помочь скрыться. Один из… тех двоих пытался зарезать господина его же клинком, а ваш отец встал между