– Ага! – воскликнул он и обрушил молот туда, где зубцы смыкались друг с другом.

Раздался хруст, дерево треснуло, и молот застрял между зубьями, остановив их бесконечный ход.

Воцарилась упоительная тишина, нарушаемая лишь стенаниями деревянной конструкции да отдаленным плеском воды. А еще – громким стуком ваших сердец. У Мавата оно колотилось от усталости, у тебя, полагаю, от страха. Их биение казалось оглушительным на фоне безмолвия. Осознавал ли ты, что стоишь затаив дыхание и ждешь, когда кто-то заметит отсутствие привычного скрежета и поднимет тревогу?

Колеса скрипели и стонали все громче. Потом что-то хрустнуло (ты содрогнулся), и «мельница» прекратила движение.

– Ну вот и все, – бросил Мават и направился к лестнице.

Ты шагнул следом, но на полпути обернулся и долгое мгновение созерцал меня, застывшего и безмолвного. Какие чувства обуревали тебя? Облегчение или страх? Подозреваю, оба, но точно судить не берусь. Мават тем временем миновал коридор и, не удостоив мертвого отца взглядом, смахнул в мешочек рассыпанные по площадке сакралы.

– Я остановил механизм. Если заставлю Гибала исполнить священный долг, стану Глашатаем?

Поговори с Зизуми.

С губ Мавата сорвалось злое шипение:

– Непременно! Идем, Эоло.

– Куда, господин? – спросил ты, хотя, судя по дрожи в голосе, заранее знал ответ.

Мават раскрыл ладонь с лежащим на ней амулетом:

– Побеседуем с матушкой Зизуми.

Вокруг жаровни на крыше хлопотал тот самый слуга, что еще вчера помог тебе проникнуть в башню. Он машинально посторонился, пропуская вас. На востоке занимался рассвет. Крепко стиснув твою руку, Мават без колебаний зашагал вниз по лестнице, миновал ничего не подозревающего часового и пересек сумеречный двор. На кухне уже кипела работа, горел свет. Ты проследовал за Маватом в здание, где находились его покои, однако ваш путь лежал в другой коридор, к другой двери. Незапертой – она легко распахнулась под рукою Мавата.

Обстановку составляли скамьи и стулья. Плотные драпировки на окнах. В очаге полыхал огонь. На табурете дремал прислужник. Мават устремился вглубь комнаты, к двери, ведущей в опочивальню Зизуми.

– Господин, – прошептал ты, обреченно плетясь следом.

– Не утруждайся, нас все равно никто не слышит, – обычным тоном бросил Мават, не поворачивая головы, и толкнул дверь опочивальни.

Слуга даже не шелохнулся.

Аккуратно застеленная кровать оказалась пуста.

– Матери Зизуми тут нет, господин.

– Сам вижу.

Вы не стали озвучивать очевидный вывод: если Матерь Зизуми не спит в столь ранний час в своей постели, значит она в Обители Безмолвных. Не выпуская твою руку, Мават поспешил обратно во двор.

– Господин, что ты намерен предпринять? – сдавленным шепотом спросил ты.

– Побеседую с Зизуми, как и советовал Ворон.

Ответ вселил в тебя тревогу, хотя, в свете недавних событий, иного ждать не приходилось. На лбу у тебя залегла складка, с губ сорвался невнятный звук, словно ты собирался сказать что-то, но в последний момент передумал.

Вы миновали крепостные ворота, безлюдную площадь и в предрассветных сумерках зашагали по главной улице. Изредка вам попадались сонные прохожие, однако большую часть пути вы могли проделать не таясь – население Вастаи еще не пробудилось ото сна, ранние пташки хлопотали по дому: разжигали очаг, грели воду. К Обители Безмолвных добрались перед самым рассветом. Не колеблясь, Мават поволок тебя к воротам, охраняемым идолом.

– Господин! – заартачился ты, но Мават не сбавил шаг.

Отчаявшись, ты замер как вкопанный и уперся пятками в землю, чтобы не упасть, а спутник все тащил тебя за собою.

– Чего застыл? – рявкнул Мават.

– Господин, мне туда нельзя.

– Не будь дураком. Лес не покарает тебя, забыл?

– Даже порог не переступлю, хоть убей.

– Оставь эти дурацкие предрассудки, – рассвирепел Мават. – Зизуми в Обители, а Ворон наказал поговорить с ней.

– Только женщинам дозволено бывать в Обители. А я не женщина.

Чертыхнувшись, Мават выпустил твою ладонь с зажатым в ней амулетом. Ты стиснул его в кулаке и, содрогаясь от обиды и злости, застыл подле ворот.

Мават вскоре вернулся, волоча за собой упирающуюся Зизуми.

– Побеседуем тут, коли настаиваешь, – рявкнул он и швырнул женщину на землю.

У тебя вырвался негодующий вопль:

– Господин, опомнись!

Но ни Мават, ни Зизуми, конечно же, не услышали.

– Жестокий, неблагодарный мальчишка! – стенала Зизуми. – Ведь я гожусь тебе в матери!

– Годишься, как же! Радуйся, что я не обвиняю тебя в сговоре с дядей, замыслившим свергнуть Ворона и моего отца, и не клеймлю позором на всю Вастаи. Ответь, почему после исчезновения отца и гибели аватара, когда меня отделяли от города жалкие несколько дней пути, ты поспешила возвести Гибала на скамью? Почему позволила ему занять мое место? – Мават подавил судорожное рыдание. – Какое право вы имели распоряжаться тем, что принадлежит мне?

– Ты выбрал неудачное время и место для объяснений, – тихо, но по-прежнему сердито откликнулась Зизуми.

Светало, на шум стянулась толпа. Запряженная волами телега остановилась поперек дороги, возница вытаращил глаза.

– Сама виновата! Хотела говорить на улице, так отвечай, – парировал Мават. – Пусть весь Ираден знает!

– Глупец! – выпалила Зизуми. – Тебя воспитывали в крепости, с младых ногтей готовили к восшествию на скамью, а ты вырос полным болваном.

Она сокрушенно покачала головой, не предпринимая никаких попыток встать.

– Где Эоло? Еще не оправился от ран, полагаю, иначе давно вразумил бы тебя.

Тебя покоробил несправедливый упрек.

– Но как бы я… – возмущенно заговорил ты, однако, осознав тщетность своих потуг, замолчал.

– Или, на худой конец, попытался, – заключила Зизуми. – Тебе бы почаще прислушиваться к нему.

– Эоло мне не указ, – холодно бросил Мават.

– Очень жаль. Ты не меняешься. Когда твой отец исчез, Гибал явился ко мне – воодушевленный, настойчивый. По всему выходило, что он любой ценой вознамерился занять скамью. Лишь двое могли унаследовать титул Глашатая: ты и твой дядя. Гибал закусил удила. Да, ты уже ехал в Вастаи, однако беда могла настичь тебя по дороге. Или по приезде сюда. Откажи я Гибалу, он изобрел бы способ избавиться от соперника и остаться единственным кандидатом на престол. От тебя требовалось лишь набраться терпения, – горько усмехнулась Зизуми.

– Терпения! Терпения?! – взорвался Мават. – Дядя не собирался оставлять меня преемником. Не собирался исполнять священные обязательства перед Вороном! Он предал бога Вастаи, нарушил уговор, поставив Ираден под угрозу, и ты ему в этом потворствовала!

– Я спасала тебя! Ради Ирадена, ради твоего собственного блага, несчастный! Спасала, как всякая мать – свое дитя!

Подавившись слезами, Зизуми закрыла лицо ладонями и зарыдала.

Сквозь толпу пробились с полдесятка крепостных стражей. Трое схватили Мавата. За ними подоспели