Фейн», что еще 20 лет назад казалось немыслимым. Аналогичным образом республиканцы, в частности Джерри Адамс, признали политическое существование Северной Ирландии, согласившись заседать в Ассамблее Северной Ирландии. Тот факт, что Адамс, как член Ассамблеи, по сути, получал жалованье из британского казначейства, немало шокировал бы республиканцев прошлых прежних поколений. Политика в Ирландии также претерпела значительные изменения. 1990-е годы ознаменовались избранием двух женщин-президентов, Мэри Робинсон и Мэри Макалис, и для последних десятилетий в целом характерно увеличение присутствия женщин в ирландской политике. На сцену вышли новые партии, хотя многие молодые люди теперь чаще присоединяются к политическим группам давления, не принадлежащим к политическому мейнстриму. Более того, молодежь по обе стороны границы проявляет все меньше желания вступать в те или иные политические партии, о чем свидетельствует значительное число неприсоединившихся избирателей в возрасте 20 лет и старше, активно агитировавших за Белфастское соглашение во время посвященного ему референдума.

Столь же многообразна религиозная сторона ирландской истории. Интерпретация ирландского прошлого только как борьбы между католиками и протестантами излишне упрощает вопрос и к тому же не принимает во внимание труды многих ирландских историков последних десятилетий. В 2-й главе мы видели, что союзы между разными группами нередко заключались без учета религиозной идентичности. В период плантаций при Стюартах (1603–1660) «старые англичане»-католики и «коренные» ирландцы выступали против заселения острова «новыми англичанами»-протестантами и шотландцами. Но в конце XVII века в битве между протестантом Вильгельмом Оранским и католиком Яковом II каждого из них поддерживали представители обеих конфессий. В эпоху законов против папистов (1691–1778) дела также обстояли гораздо сложнее, чем считалось ранее. Это была не просто универсальная система «апартеида» католиков – законы против папистов применялись неравномерно, а в некоторых случаях и вовсе игнорировались.

В конце XVIII века националисты, в частности Вольф Тон, обратились к протестантам и католикам с призывом считать себя в первую очередь ирландцами и именно в этом качестве бороться за свои права, предположив, что единственным способом обеспечить эти права станет разрыв связей с Британией. В «Общество объединенных ирландцев» вступали представители обеих конфессий. Католическая ассоциация О’Коннелла, о которой шла речь в 3-й главе, чрезвычайно эффективно использовала в своих целях католическое духовенство, однако конечной целью этой борьбы было политическое право заседать в парламенте. Хотя возникшая в результате развернутой О’Коннеллом агитации связь католицизма с ирландским национализмом вряд ли входила в его изначальные планы.

О разнообразии религиозной жизни в начале XIX века и в годы до и после Великого голода также свидетельствует рост влияния католической церкви, обусловленный формализацией религиозных практик и ужесточением епископского контроля над местным духовенством. На северо-востоке Ольстера религиозное разнообразие значительно расширили приехавшие из Англии евангелические проповедники. Хотя методизм и другие конфессии не обрели в этом регионе такой же силы, как пресвитерианство и англиканство, их присутствие с конца XVIII века и до наших дней свидетельствует о том, что Северная Ирландия не была совершенно невосприимчива к новым религиозным веяниям. На юге влияние евангелистов было минимальным – подавляющее большинство населения там принадлежало к католической церкви или англиканской церкви Ирландии. Тем не менее это тоже внесло свой вклад в религиозное разнообразие страны. В ХХ веке религиозная палитра оставалась столь же многообразной. Несмотря на то, что в этом столетии католическая церковь пользовалась в Свободном государстве и Республике неоспоримым влиянием, она все же не была неуязвима для критики. У. Б. Йейтс протестовал против тех пунктов конституции Эйре, которые, по его мнению, были неприемлемы для протестантов. Реакция общественности на роль церкви в провале «Программы матери и ребенка» показала, что ирландцы не склонны смотреть сквозь пальцы на вмешательство духовенства в дела государства. Референдумы по вопросам разводов и контрацепции в 1980-х и 1990-х годах также подтвердили, что Республику вряд ли можно охарактеризовать как католическое государство. Точно так же неверно утверждать, будто Северная Ирландия во второй половине ХХ века находилась во власти крайнего протестантизма. В 8-й и 9-й главах мы видели много примеров межконфессиональной розни и дискриминации, но были также значительные примеры религиозного взаимопонимания, например когда над мэрией Белфаста приспустили флаг после смерти папы Пия XII в 1958 году и смерти папы Иоанна XXIII в 1963 году. А в 10-й главе подробно рассказывается, почему католическая религия и духовенство так низко пали даже в глазах собственных приверженцев в Республике. В настоящее время Ирландия идет по пути превращения в светское государство, такое же, как и остальные страны Европы.

Тема земли звучала в ирландской истории с неизменной силой. Земля не только стала политической и социальной проблемой XIX века – почти с самого начала ирландской истории все, связанное с землей, было окутано мифологическим и романтическим флером. В некотором (и довольно важном) смысле земля была неразрывно связана с ирландской идентичностью. Столетия вторжений, поселений и плантаций привели к возникновению широко распространенной идеи о том, что ирландские земли постоянно отбирали или крали у коренных ирландцев, и эта несправедливость так никогда и не была исправлена. В частности, националистическая идеология настойчиво связывает конфликт в Северной Ирландии с ввозом на остров иностранных поселенцев и раздачей им ирландских земель. Хотя в этом, несомненно, есть зерно истины (так было с плантациями Стюартов и Кромвеля), историческая картина на самом деле гораздо сложнее. В 1-й главе мы видели, сколько разных племен и народов (включая коренных ирландцев) владело землей в течение этих столетий, и говорили о том, что практику плантаций нельзя назвать однозначно успешной. В 4–6-й главах мы коснулись тех сложностей, с которыми были сопряжены попытки решить земельный вопрос в XIX веке. Так или иначе, земельные реформы конца XIX – начала ХХ века позволили Ирландии добиться того, чего не имела, возможно, ни одна другая страна в Европе, а именно крупномасштабной передачи земель из рук лендлордов в руки фермеров благодаря давлению и поощрениям правительства. Но даже здесь нельзя говорить о том, что эти реформы позволили «возвратить народу» ирландскую землю. Насколько успешными были земельные реформы в деле превращения Ирландии в страну собственников-владельцев, настолько же неуспешными они были в создании государства крестьян-собственников. Сельскохозяйственным работникам было все так же трудно купить землю, а преуспевающие фермеры смогли расширить свои владения и со временем, к началу ХХ века, стать полноправными крупными землевладельцами. В современной Республике земельным и сельскохозяйственным вопросам по-прежнему уделяют много внимания. Министерство сельского хозяйства является одним из важнейших правительственных департаментов, и сельскохозяйственные вопросы нередко выходят на первые полосы в новостях.

Одной из главных тем этой книги стали природа и многообразие ирландской идентичности, и важность этой темы в ирландской истории не вызывает никаких сомнений. Представления о том, каким должен быть подлинный ирландский дух и характер, сильно изменились за столетия. В древней и средневековой Ирландии региональные различия имели