– Да с чего мне врать?! – вспылил Карик. – Студент, ты совсем последние мозги растерял? Кого мы и где видели?!

Пашка не знал, что и сказать, мысли в голове вертелись ураганным потоком. Что происходит? Зачем Карик врет? Ну не приснилось же все ему!

Из домика показался Михаил Петрович, щурясь от яркого света. Увидев Володю, он собрался поздороваться, но запнулся в самом начале.

– Что у вас тут случилось? Эдик?..

– У нас студент лунатит и сказки рассказывает – вот что случилось. – Карартынян сложил руки на груди и с неприязнью посматривал на Пашку.

Володя тоже растерялся.

– Па-аш? Что было ночью? Что ты видел?

Собравшись, Пашка рассказал все подробно: как Карик его разбудил, как стоял у ворот, как пришел Серега, как потом отправил их назад.

– Точно, он же по рации с кем-то говорил! – вспомнил вдруг Пашка. – Когда мы уходили.

– Не говорил он ни с кем. – Володя показал пальцем на домик, в котором поселилась недавняя подмога. – У них там двое дежурили, у нас один канал. Никто ничего не слышал.

Пашка чувствовал себя нашкодившим ребенком, которого отчитывают взрослые. И черт бы с ним, если бы ситуация не такая серьезная…

– Я… Я не знаю… – промямлил он наконец.

Сторож потянул его за рукав:

– Пошли. Покажешь, где и кто стоял.

Вокруг бродили взволнованные практиканты, двое охранников прочесывали периметр у забора. Комары тут же облепили руки, шею и лицо, но Паша даже не стал отбиваться.

– Была его смена, – по пути рассказывал охранник. – Я дремал как раз. Утром встаю – его нет. Рация не отвечает. Пока вы дрыхли – мы все облазили. Как в воду канул.

У ворот ничего не изменилось – все те же засохшая грязь, дорога за створками и лес чуть позади. Следов не найти – отпечатываться не на чем. Володя с Пашкой осмотрели каждый сантиметр, но ничего не отыскали. Карартынян стоял чуть в сторонке и надменно наблюдал за их стараниями.

– А вот там, – указал Пашка на дорогу. – Еще кто-то был. Из местных. Как вчера днем.

Володя вышел за ворота, нагнулся, всматриваясь в почву:

– Здесь?

Пашка подобрался ближе. На том месте, куда указывал Володя, он увидел неровную лужицу. Вода поблескивала на солнце, в нос ударил смрадный запах. А по самой середке лужи легко проглядывались отпечатки ног. Босых ног.

– Это что за хрень?!

– Понятия не имею, – пробурчал Володя и посмотрел на Пашку уже не так скептически, как раньше. – Но если ты не врешь, значит, врет ваш Эдик. Но на хрена?!

Пашка устало пожал плечами. Если бы он знал!

Однако Карик стоял на своем: он всю ночь спал и ничего не видел. Пашка еле сдержался, чтобы не двинуть кулаком в эту нахальную морду, но это ничего не решило бы. Со злости он наорал на лингвиста, но тот только посмеялся в ответ.

– Как обратно приедем, я тебя лично к психиатру отведу, – сказал он и пошагал к котловану, словно ничего не случилось.

Навстречу уже спешил профессор. С его лысины каплями катился пот, а щеки раскраснелись от натуги.

– Ребята! Ребята! Быстро за мной! – Тут Михаил Петрович повернулся к угрюмому сторожу. – Володь, звони вашему Фадееву. Надо что-то делать.

Пашка простонал. Ну что еще-то? Что теперь произошло? В голове промелькнула масса вариантов: от холодного тела Сереги в котловане до разбитой на кусочки плиты. Профессор казался взволнованным и напуганным, так что любая версия имела право на жизнь.

Но того, что увидел Пашка в котловане, он ну никак ожидать не мог.

Плиту никто не ломал, и, слава богу, мертвого охранника рядом не было. Артефакт все так же лежал на дне ямы, но… метрах в двух от старого места. А там, где он раньше находился, зиял ровный провал каменного колодца.

У Паши упала челюсть. Он смотрел в темноту колодца и почти не дышал. Даже Карартынян, похоже, обомлел не меньше. Практиканты столпились вокруг, но не рисковали подходить ближе, с опаской косясь на зев пропасти.

– Это как вообще? Что это такое? – наконец-то подал голос Эдик. – Она же весит как хренова гора.

– Так местные, небось, – сказал кто-то за спиной.

– Ее толпой не поднять, какие, к бесам, местные?!

– И колодец откуда? Как его за столько лет не засыпало и не развалило? – выдал Пашка с трудом.

Михаил Петрович дышал тяжело и с хрипотцой – забег по стройке дался ему непросто. Поэтому и ответил он не сразу:

– Так, ребята, слушайте все. Я многое повидал в жизни, но такое – впервые. Так что знаю не больше вашего. А еще я считаю… И не спорьте! Считаю, что оставаться нам тут теперь опасно. Да и что мы сделаем? Тут уже полноценная группа нужна, с техникой, аппаратурой. Мы свою работу выполнили. От нас требовалась оценка артефакта и места – мы все провели, к нам вопросов нет. Всем все понятно?

Практиканты неуверенно закивали, кто-то – с радостью. Пашка кивнул тоже, а Карартынян только фыркнул.

– Ну, тогда пойдемте. Скоро приедет Фадеев, а там и решим, когда нам выдвигаться.

Толпа медленно рассасывалась, Михаил Петрович отправился отдыхать, а Пашка с Эдиком не могли оторвать взгляда от тягучей черноты колодца.

Насколько он глубокий? Что там, внизу? И зачем его строили, закрывали плитой? Вопросы метались в черепушке Паши, зудели хлеще комариных укусов.

– Вот вам и Нижний мир, – сказал вдруг Карик.

Он порылся вокруг себя, вытащил из почвы камешек и метнул в дыру. Камень пропал без звука.

Карартынян присвистнул, развернулся и уверенно пошагал к лестнице.

– Что тебе сказал тот мужик? – вспомнил Паша.

Эдик притормозил:

– Чё?! Ты опять со своими снами доставать будешь?

– Я не о том. Когда его у плиты с… мешком повязали. Ты мне вчера хотел сказать, но не стал.

Карартынян не ответил. Его щуплая сгорбленная фигурка выглядела слишком мелкой и жалкой на фоне широкого котлована.

– Что он тебе сказал?

Эдик пнул ботинком камешек. Пашка уже не ждал, что он ответит, но тем сильнее удивился, когда услышал:

– Он сказал, что под плитой их бог.

Карик уходил, сбивая колышки с шурфов, а Пашка потерянно смотрел ему вслед.

VI

Фадеев заявился часа через два – сначала бесновался у будки охранников, а потом нагрянул в дом к профессору. Выглядел он точно так же, как и в первый раз, но Пашка поставил бы что угодно, что костюм, брюки и ботинки на нем совершенно новые, просто в том же стиле. Хозяин стройки усердно делал