— Это фото за минувшие два года. И как минимум семь раз они виделись. Она не просто арендовала у него дом, — подтвердил Тресс.

— Вы говорите про Бастиана Арнольда Кеппела? — спокойно уточнил Говард.

Тресс и Адарель повернулись к нему. Ада протянула Логану снимки и указала на Бастиана:

— Да, про него. На допросе она сказал, что с Анной у них чисто деловые отношения.

Говард хмыкнул.

— Они все так говорят, когда с кем-то спят. Я видел в документах, что алиби у него вроде есть, а вроде нет. Вернее, есть такое, что не подкопаешься, но Грин не верит.

Ада сдержанно кивнула.

— Значит, надо перепроверить.

— Дилан занимается, — ответил Тресс. Улыбнулся Говарду. — Я рад, что ты тут.

Но офицер уже погрузился в себя, изучая снимки. Ада замерла рядом с ним, почувствовав, как он изменился в мгновение ока. Вот он выяснял, кто она, обменивался колкостями и поддерживал диалог. А вот полностью выключился из реальности, сосредоточившись на мыслях, ощущениях и фактах. Ей почему-то казалось, что у него нет конфликта между эмоциональными вещами и рациональными. И то и другое держит в узде.

— Надо найти достаточно весомый повод, чтобы запросить у него материал для анализа ДНК, — сказала Адарель, глядя Трессу в лицо. — У нас же есть ДНК-профиль того, кто спал с Анной.

— Есть. Его точно надо вызывать на повторный допрос. Но завтра эта чертова конференция, а сегодня Грина уже нет. Как и Карлина.

— Вызовем, — подал голос Говард. — Понаблюдаем за ними в естественной среде обитания. Завтра будем на открытии и на всех посмотрим. Ада, у тебя есть деловой костюм или вечернее платье?

Она вспыхнула.

— Зачем это?

— Притворимся местными. Ты вполне сойдешь за молодого ученого-психолога. А я сыграю твоего кавалера.

— Ой, все, — вздохнул Артур, не позволяя ей ответить. — Вы разбирайтесь, кто кого будет завтра изображать, а у меня работы много.

— Почему он забрал у Мелиссы волосы? — будто не услышав его реплику, спросил Говард и поднял глаза. — У Анны он забирает лицо, но не увозит его, сохраняет для нас. А у Мелиссы он отнимает волосы. Можно было бы предположить, что это попытка отобрать то, что дорого, но не вяжется.

— Нет, лицо — это личное, интимное, попытка скрыть истинную личность или обнажить ее, — заговорила Ада.

Артур Тресс, видимо, смирился, что разговор так быстро завершить не получится, прошел в кабинет и сел в кресло напротив Говарда. Ада стояла у стены, сложив руки на груди и хмурясь. А Говард отложил фотографии и смотрел на нее темным немигающим взглядом.

— А если нам отталкиваться от мысли, что такие выпадающие из общей картины вещи, как волосы и крем, — это действительно подсказки к следующему убийству? — проговорил Тресс. — Я понимаю, что конструкция шаткая, что тогда и лицо должно «выпадать»…

— Лицо — это Анна, — хлестко произнесла Адарель. — Я уверена. Чем больше о ней узнаю, тем больше убеждаюсь, что лицо — это личное послание ей. А вот волосы… Может, в стрипклубе у Алисы был специальный трюк с волосами? И их отрезали, мол, ты либо защищаешь граждан, либо трясешь сиськами?

— Такой информации не нашли, — пожал плечами Тресс.

— Или это подсказка, — включился Говард. — Крем напрямую указывал на компанию, против которой встала Алиса. Видимо, это единственное, что выделяло ее среди таких же двуличных танцовщиц, — ее попытка что-то изменить для других. Но если она встала на путь истинный, зачем ее убивать? Не вяжется. Ладно, предположим, что я прав. Предположим, что волосы — это подсказка.

— Ну не будет же он убивать лаборанта из фирмы, которая делает плохой шампунь от выпадения волос? — рассмеялась Ада.

— Будет, — помрачнел Тресс. — Последний год очень много случаев смерти от синтетического наркотика «луна». Один из побочных эффектов — облысение. Чаще всего гибнут подростки, от четырнадцати и старше. Привыкание с одной дозы. Наркотик заполонил Треверберг. Вы в своем убойном об этом знать не можете.

Говард медленно перевел взгляд с Ады на начальника, а Адарель обхватила себя руками. Ей стало горько. Тему наркотиков она не любила, почти боялась ее, как будто соприкосновение с подобной грязью могло запачкать и ее. Или вспомнила о том, как последние месяцы жизни матери скрашивали именно наркотики. И как она сама попробовала морфий, а потом долго и тяжело истязала себя в туалете, наказывая за слабость.

Но что она могла? Что она могла сделать, когда самый близкий человек вопил от боли и угасал, а отца не было рядом? Никого не было рядом.

— Значит, новая жертва окажется каким-то образом связана с наркотиками.

— И она двулична, — проговорила Ада. — Вот что их объединяет. Анна Перо — нимфоманка, оторва и психотерапевт. Мелисса — шлюшка и социальный работник. Третья жертва будет связана с наркотиками и иметь другую сторону жизни.

— Учитель, который подсаживает детей, — предположил Говард.

— Или коп, который покрывает барыг, — кивнула ему Ада.

— Или представитель власти, который наживается на детских смертях, — выдохнул Тресс. — Вариантов слишком много. Его подсказки слишком размыты, чтобы идти по ним.

— Но они хотя бы есть, — кивнула Ада. — Надо рассказать Грину и доктору Карлину про то, о чем мы сейчас говорили.

Говард кивнул.

— А завтра посмотрим в глаза сиятельным господам и попробуем определить, кто из них может носить маску, — с таинственной улыбкой произнес он и встал.

Глава восьмая

Судебная психиатрическая клиника Аурелии Баррон

Видеть Энн Лирну прикованной к инвалидному креслу было примерно так же странно и жутко, как осознавать, что ты пережил своего сына и некогда привычный мир раскололся. Ее спокойный зеленый взгляд профайлера не тронул, тронул, скорее, сам факт неправильности реальности, ее дикости, отчаянной, невыносимо вывернутой в угоду чей-то дурацкой логике