– Если за этим, то это мы запросто!

– Да теперь у нее этих имен не меньше дюжины.

– Теперь-то тебя как звать?

Казалось, грубоватым мужицким шуткам не будет конца.

– Я хочу говорить с атаманом! Наедине! – произнесла девушка звонким, дрожащим от напряжения голосом.

– Можно и поговорить, раз не терпится, – раздавшийся сзади насмешливый голос показался ей таким родным, что она чуть не кинулась атаману на шею.

В атаманской палатке было тепло и уютно. Она сидела, закутавшись в тигровую шкуру, и пила кофе.

– Рассказывай наконец-то уж, – напомнил Атаман.

– Да что рассказывать, – неровным голосом призналась Безымянная. – Твои товарищи сразу все угадали. Я вернулась сюда, чтобы получить имя. От тебя получить.

Ее руки, державшие кружку, задрожали. Она заметила это и поставила кружку на пол. Но и он уже заметил, и не преминул поделиться этим наблюдением:

– У тебя руки дрожат. Все-таки ты меня боишься. Чего боишься?

– Не знаю, – прошептала севшим голосом, замирая в ожидании.

Сердце билось все громче уже стучало в висках, нервная дрожь усиливалась, но ничего, чего она боялась и одновременно жаждала, не происходило. Затянувшееся молчание становилось тягостным.

– Значит, зря ты вернулась, – наконец произнес Атаман. – Стар я уже играть в эти игры. Считай, что обленился. Раз сразу не сложилось, значит, так тому и быть. Я тебе остаться предлагал – ты отказалась. Я твой отказ принял. Теперь ты мой отказ прими.

Жрице показалось, будто ей отвесили звонкую пощечину – так неожиданно и обидно прозвучали эти слова. Он не хочет ее! А она поверила! Подвергла такому испытанию свою гордость! Рисковала жизнью! Готова была душу свою ему вручить! А он!..

Она чувствовала, как на смену обиде приходит гнев. Он разрастался, заполняя все ее существо. Как ей хотелось отомстить, сказать что-то такое, от чего ему стало бы еще больнее, чем ей.

– Ты просто трус! – выпалила она. – Ты боишься, что у тебя ничего не получится! Ты боишься быть первым, боишься ответственности!

– Если тебе так легче, то спорить не стану. Думай как хочешь, – согласился Лаверд. – А сейчас ложись спать. Я уйду, чтоб не смущать, ночую у Сэма. Завтра он проводит тебя до Большой дороги.

– А почему не ты?

– Потому что мне некогда.

– Тогда я хочу остаться!

– Нет! – отрезал Атаман.

Гнев снова уступил место обиде. Сердце сжалось от боли и унижения. На душе было горько, в горле застрял ком, из глаз – сколько она ни моргала – покатились по щеке предательские слезы.

– Не плачь, это не помогает, – мягко произнес Лаверд.

– А что помогает? – сглотнула слезы юная жрица.

– Ничего не помогает, – был ответ.

Глава десятая. Белка с золотым орешком

Можно было бы, конечно, признаться, что ей больше некуда идти, и просить приюта. Но Безымянная была воспитана иначе – она умела брать и дарить, она умела терпеть и бороться, но просить не умела. Она знала, что завтра ей придется уйти.

Можно было бы, конечно, вернуться в город и вручить себя в руки заботливых друзей. Но она не умела возвращаться.

Можно было признать свое поражение, выкрасить волосы в черный цвет и отказаться от своей миссии. Но она не умела покоряться.

Она знала, что завтра ей придется уйти туда, где нет ущемляющих ее свободу правил, где нет людей.

Она знала, что завтра ей придется уйти. И путь ее будет лежать в Дремучий лес, Ледяные горы, откуда, как гласят легенды, еще никто не возвращался.

То, что она задумала, было сродни самоубийству. На нее нахлынуло какое-то безразличие, казалось, что все ее чувства притупились, и все вокруг стало пустым и неинтересным. Попрощаться с Лавердом не получилось – он ушел в лес по каким-то своим разбойничьим делам. Но она не испытывала по этому поводу ни боли, ни сожаления. Большой Сэм всю дорогу молчал, а Пит, не умолкая, рассказывал не совсем правдоподобные разбойничьи истории. Она не пыталась растормошить Сэма, ее не забавляли рассказы мальчика. Казалось, что все это происходит не с ней, а она вроде бы как смотрит фильм – ожившие картинки.

Когда они были уже близко к дороге, девушка услышала отдаленный стук копыт. «Пятеро», – сообщила она своим спутникам бесцветным голосом. «Что пятеро?» – уставился на нее Пит. В голосе его прозвучала легкая обида – похоже было, что она его не слушала.

– Пятеро всадников скачут по дороге в сторону Большого Маяка, – пояснила девушка.

– Я ничего не слышу, – заметил Сэм.

– Приложи ухо к земле, – без улыбки посоветовала девушка.

Пит засмеялся, а Сэм обиделся и отвернулся.

Оказавшись возле дороги, путники полезли на дерево, чтобы перебраться через сеть. И тут Сэм тоже услышал. И Пит. Путники затаились.

Когда топот приблизился, Сэм и Пит смогли воочию убедиться, что их спутница не ошиблась даже в определении количества путешественников.

– Пропустим их, – шепотом предложил Сэм.

– На этот раз нет, – так же шепотом возразила девушка, как будто был и другой раз. – Мне нужна добрая лошадь.

– Приказа такого не было, – попытался спорить разбойник.

Но тут за нее вступился Пит, заявив, что если его подруге нужен конь, то он как мужчина обязан его добыть.

Спорить было уже поздно. Всадники приблизились настолько, что могли их услышать. Девушка взялась за рукоять огненного кнута и приготовилась к прыжку.

Когда всадники поравнялись с деревом, на котором сидели разбойники, те дружно устремились вниз. Трое всадников, следовавших в конце группы, были сбиты с ног. Услышав шум, их товарищи оставили лошадей и развернулись. Девушка выхватила бич и встала над откатившимися в траву путниками.

– Лежать и не шевелиться! – приказала она им. – А вы, если хотите, чтоб ваши товарищи были целы, слезайте с коней и бросайте оружие.

Всадники повиновались и спешились. На землю полетели шпаги и кинжалы.

Собери оружие и разоружи остальных, – попросила девушка Пита. Безоружных путников привязали к деревьям у дороги, по другую сторону привязали лошадей. Разбойники пошли докладывать о происшедшем атаману. А Безымянная выбрала себе коня и, вскочив в седло, поскакала к своей цели: из небольшого Багряного леса – по Большой дороге – по низинам Озерного края – к огромному, навевающему жуть, черному и беспросветному Дремучему лесу.

Она не знала, как такое могло получиться. Солнце только один раз скрылось и единожды взошло, а девушка уже стояла напротив громады Дремучего леса, до которого от Большого Маяка верховому по меньшей мере неделя пути.

Необычным казалось ей и то, что она не чувствовала усталости, не испытывала голода и жажды. Во всем