После того как Муса повесил трубку, в его глазах больше не было ни колебаний, ни страха. Аплодисменты вдоль дороги стали еще громче. Вероятно, показались первые бегуны. Какэру и Муса подошли к трассе.

Киёсэ, прижимая к себе пальто Принца, прибежал со станции Цуруми Итиба. Увидев Какэру и Мусу, он громко выдохнул и сказал:

– Все же успел. Муса, ты как?

– Хорошо, – решительно ответил тот.

Киёсэ оглядел Мусу, проверил шнурки на обуви, убедился, что всё в порядке.

– Хорошо. Принц, скорее всего, прибежит последним. Но тебя это не должно вывести из равновесия, просто беги, как обычно.

– Если он будет на последнем месте, мне станет легче. Ведь хуже уже быть не может, – пошутил Муса. – Кроме того, мне приятнее преследовать, чем быть преследуемым.

– Вот это настрой! – сказал Какэру, принимая у Мусы пальто.

Бегун Рикудо прибежал на станцию эстафеты Цуруми первым. Передача эстафеты происходила перед полицейским участком на трассе Дайити Кэйхин. Это была аллея, ничем не приметная, но, поскольку она была прямой и ровной, хорошо было видно прибывающих один за другим бегунов.

Получив сообщение, ассистент выкрикивал названия университетов. В том порядке, в котором бегуны первого этапа приближались, бегуны второго этапа выходили на линию передачи эстафеты, чтобы дождаться своих товарищей по команде.

Рикудо передали эстафету от участника первого к участнику второго этапа. Время от старта в Отэмати составило один час четыре минуты и тридцать шесть секунд. За ним шли Йокогама, Босо и Евразийский университет, передавшие свои ленты почти одновременно. Это был ближний бой, почти до самого конца бегуны держались вместе.

Муса наклонился. Какэру высунулся на дорогу. Один за другим участники первого этапа передавали свои ленты, а участники второго этапа выбегали с эстафетной станции Цуруми. Принца по-прежнему не было видно. Прошло тридцать секунд с тех пор, как Рикудо прошел первый этап.

– Это Принц!

Из-за машин они увидели Принца, бегущего со стиснутыми зубами. Ассистент выкрикивал названия школ, которые все еще находились на эстафетной станции.

– Я пошел, – сказал Муса, выскочил на дорогу и встал на линию эстафеты.

Муса повернулся к Принцу и поднял руку. Принц отчаянно бежал, размахивая руками, но, заметив фигуру Мусы, словно только вспомнив, снял с плеча ленту. Эластичная резинка шорт слегка щелкнула по талии, будто ругая его.

Еще немного, еще чуть-чуть.

– Принц! Принц!

Муса и Какэру кричали. Киёсэ стоял рядом с Какэру, терпеливо ожидая приближения Принца.

После пересечения эстафетной линии Принц передал ленту Мусе, который уже бежал. На мгновение лента соединила их, а затем быстро выскользнула из пальцев Принца.

«Сердце в груди давит. Я даже не могу открыть глаза. Неужели это напряженное дыхание – мое?»

Принц остановился и чуть не упал вперед, когда вдруг понял, что его кто-то обнимает. До него донесся голос Киёсэ:

– Я беру назад слова, сказанные тебе в Отэмати. Спасибо, что проделал с нами весь этот путь.

– Зачет, – пробормотал Принц.

Какэру и Киёсэ по ветке Кэйхин Кюко доехали до Йокогамы, а затем по ветке JR до Одавары. Поскольку людей было мало, они планировали добраться до озера Асиноко и встретиться с Синдо, который бежал пятый этап.

Они беспокоились о Принце, ведь его пришлось оставить на эстафетной станции Цуруми, но Принц сказал:

– Ребята, я буду здесь, а вы двигайте в Хаконе. Я уже пробежал свой этап. Когда снова смогу ходить, доберусь до отеля.

Принц должен был следить за гонкой по телевизору в гостинице недалеко от станции Йокогама. Киёсэ и Какэру также планировали вернуться с Хаконе к вечеру и остановиться в том же отеле, чтобы подготовиться к завтрашнему дню.

Когда Принц попил воды и смог самостоятельно подняться на ноги, Какэру и Киёсэ уехали из Цуруми.

Принц надел свое пальто, которое Киёсэ привез из Отэмати. Теперь Какэру нес пальто Мусы. Синдо наденет его после подъема на гору. У них не только людей, но и одежды оказалось мало.

Второго января все сидячие места на линии Токайдо были заняты пассажирами: кто-то ехал посмотреть на следующий этап Хаконе Экиден, кто-то семьями отправлялся на первое новогоднее паломничество в храм. Какэру заметил свободное место и усадил туда Киёсэ. Тот достал из кармана пальто блокнот и шариковую ручку.

– Время Принца?

– Один час, пять минут и тридцать семь секунд, – ответил Какэру, сверившись с секундомером на своих часах. Киёсэ записал данные в блокнот.

– Разница во времени с Университетом Дотидо, который был прямо перед нами, – одиннадцать секунд. Разница с лидерами гонки Рикудо – одна минута и одна секунда. У нас есть еще шанс. Принц мужественно сражался.

При передаче ленты от Принца к Мусе на эстафетной станции Цуруми команда занимала двадцатое место из двадцати команд. Сборная команда Атлетического союза Канто, состоящая из бегунов, участвовавших в отборочных соревнованиях, использовала время каждого спортсмена для индивидуального зачета, но не входила в рейтинг как команда. Поэтому Кансэй занял девятнадцатое место, но по результатам первого этапа очевидно все равно был на последнем месте и фактически, и по цифрам.

Но, как и сказал Киёсэ, такую разницу во времени можно было еще отыграть. Медленное развитие событий сыграло на руку Принцу и команде Кансэя. Гонка только начиналась.

У Какэру был с собой портативный телевизор, но сигнал в поезде был слабым.

– Попробуй вот это, – сказал ему Киёсэ и протянул радиоприемник.

В тот момент, когда он пытался настроить звук, на телефон Киёсэ пришло сообщение. Это было сообщение от Кинга с эстафетной станции Тоцука, который ждал старта вместе с Дзётой, бегущим третий этап.

– Хайдзи, тут что-то невероятное происходит! Посмотри телик!

– Я не могу, – сказал Киёсэ.

На втором – цветочном – этапе случился большой переворот.

Впереди бежали Рикудо и Босо. Им в затылок дышал Университет Манака, который был в Цуруми девятым. Университет Йокогамы, который был в Цуруми на втором месте, наоборот, стал сильно отставать.

В группе трех лидеров разворачивалась смертельная битва силы воли и духа. Но даже в группах, которые бежали за ними, происходили изменения, от которых было не оторвать глаз.

Университет культуры Дзёнан, занявший восемнадцатое место в Цуруми, двигался в темпе, близком к рекордному для этого этапа. Естественно, университеты, бегущие перед и после Университета Дзёнан, также поддерживали высокий темп, чтобы их не обогнали и чтобы не отстать.

Муса, стартовавший в Цуруми в хвосте забега, догонял Дотидо и Дзёнан и был уже близок к тому, чтобы поравняться с ними. На обочине дороги стоял студент с плакатом «Первый километр». Муса посмотрел на часы. Первый километр он преодолел за две минуты и сорок восемь секунд.

Пробежать дистанцию в двадцать три километра в таком темпе будет невозможно. Он понимал, что во второй половине трассы придется трудно, но, если не сделать рывок сейчас, ему будет не подняться в рейтинге. Муса обогнал Университет Тэйто и шел с небольшим отставанием от Дотидо и Дзёнана. Разрыв между Мусой и Тэйто, составивший в Цуруми около семидесяти метров, сократился в одно мгновение.

На обочине дороги было много людей. Перед глазами мелькали одни черные головы. Видимо, вот это и значит «черная гора людей», как говорят на японском. По обеим сторонам стояли люди с флажками, которые раздали газеты-спонсоры. Зрители выглядели радостно, подбадривая проносившихся за секунды бегунов. Воодушевление толпы не шло ни в какое сравнение с отборочными соревнованиями и даже городским полумарафоном в Агэо.

Это был Хаконе Экиден. Муса бежал этап для самых быстрых бегунов.

Муса был счастлив. Пусть он родился и не в этой стране, пусть и не за него болеют эти люди. Он знал это. «Но я сейчас нахожусь в том месте, где царят свобода и равенство! Я в одном времени и пространстве со спортсменами, бегущими рядом, и с лидерами гонки, которые так далеко впереди, что я их даже не вижу».

Они так усердно тренировались, превратили свои организмы в тела, предназначенные для бега, а теперь кожей чувствовали дуновение одного и того же ветра.

Фудзиока был прав. Будучи просто иностранным студентом инженерного факультета, он вряд ли когда-нибудь испытал бы такое волнение и единение. Только те, кто всерьез занялся бегом,