в отдельной комнате, ценили восточные диваны и редко вешали на стены картины (а те, что имелись, вероятно, были видами Мекки и Медины). Русские купцы же не так охотно, как русские дворяне, переходили на западное платье, отчего, вероятно, и воспринимались путешественниками как люди «восточные». В Рыбинске в середине XIX века барон Гакстгаузен нашел купца (почти наверняка русского: у него была борода) в кафтане, но заметил, что «дом его, впрочем, был обставлен самым роскошным образом и по-европейски»[569]. Турнерелли писал, что богатые татарки в Казани проводили жизнь в роскоши и неге, что считал очень восточным по духу: «Богатая татарская дама, лишь встав с кровати, начинает ежедневную работу по умащению лица румянами и белилами; затем она одевается в роскошные одеяния, шитые золотом и серебром, надевает различные украшения: кольца, ожерелье, браслеты; проделав все это, она бросается на мягкий турецкий диван, с которого в дальнейшем почти и не встает»[570].

* * *

Города начали развиваться как культурные центры в конце XVIII и в XIX веке. Первым волжским городом, взявшим на себя эту роль, стала Тверь: с XVIII века здесь велась литературная жизнь, были салоны. Сестра Александра I Екатерина участвовала в них лично, и отрывки из первой истории России, написанной Николаем Карамзиным, якобы читались на собраниях с ее участием. В 1840-е годы в городе действовал литературный кружок, неформальным главой которого был композитор Михаил Глинка.

В начале XIX века, однако, ведущим культурным центром на Волге стала Казань. В XVIII веке к городе было несколько школ: духовная академия (правда, в 1723 году, согласно источникам, из 52 студентов 14 бежали, 9 были отосланы домой как слишком бедные, шестеро умерли, а двоих исключили; на следующий год из исходного набора оставалось только пятеро!)[571]; школа для крещеных татар, марийцев и удмуртов (учреждена в 1735 году для 30 учеников в возрасте от 10 до 15 лет за счет правительства и обошлась в 2000 рублей)[572]; и гимназия – третья в империи, после Москвы и Санкт-Петербурга.

Вплоть до XIX века в России университеты были только в Москве и Санкт-Петербурге (Санкт-Петербургский университет родился из Академии наук, основанной в 1724 году); в империи были также университеты в Варшаве и Дерпте (современный Тарту в Эстонии). Александр I основал в 1804 году два новых университета – в Казани и Харькове (ныне на территории Украины). Александр не объяснял, почему решил основать университет именно в Казани. Это могло быть сознательное решение по поддержанию русского культурного доминирования на территории со смешанным населением, но Казань попросту была очень важным городом, перевалочным пунктом на торговом пути с запада на восток и воротами на Урал и в Сибирь. В 1839/40 учебном году в университет поступило 250 студентов, и он быстро стал культурным центром всего Поволжья. Университет стимулировал учреждение литературных обществ и книжных магазинов, а с 1812 года при его поддержке давались публичные лекции по истории, науке и технологии (в период с 1858 по 1861 год было дано 440 публичных лекций)[573]. Студентов брали из других поволжских губерний, с Урала, из Сибири. В университете с 1829 года преподавали арабский язык, а с 1833-го – монгольский; издавали книги на арабском и татарском. Он стал настоящим связующим звеном между востоком и западом.

Образовательные и культурные учреждения открывались и в других поволжских городах. В 1786 году Екатерина II учредила систему национальных школ в Российской империи, включавшую «старшую школу» из четырех классов в каждом губернском городе и «младшие школы» из двух классов во всех уездных. Теоретически российские национальные школы были в то время самыми передовыми: они были созданы по лучшим образцам Австрийской империи. Там учили не только закону Божьему, чтению, письму и арифметике, но и географии, истории, естественным наукам и иностранным языкам. В 1792 году такие школы были организованы в Твери, Ярославле, Костроме, Нижнем Новгороде, Казани, Саратове и Симбирске, а младшие школы – в большинстве районов. К этому времени в Твери, Ярославле, Казани и Саратове было уже по сотне учеников, а в менее развитом Симбирске – 65[574]. Более медленно шло развитие в Самаре: в конце XVIII века сообщалось, «что в Самаре и дома нет для училища, да и учеников состоит там только четырнадцать человек»[575]. К середине века, однако, в городе уже была гимназия с 53 учениками, а к 1875 году число учащихся возросло до 424 (в том числе 166 детей дворян и офицеров, 154 – купцов и ремесленников, 54 – духовного происхождения, 50 – крестьян и «остальных»). Число учащихся в начальных школах Саратова увеличилось с 634 в 1865 году до более чем 3000 в 1881 году и наконец до более чем 6000 в 1905[576]. Образование в Саратове, как и в некоторых сибирских городах, очень выиграло благодаря ссыльным. Например, знаменитый историк Николай Иванович Костомаров был сослан в Саратов в 1859 году и преподавал там в гимназии[577]. В гимназии работал и Николай Чернышевский – сын священника, родившийся в Саратове в 1828 году, получивший образование в местной семинарии и преподававший литературу. Впоследствии он переехал в Санкт-Петербург и вдохновил революционеров, опубликовав роман «Что делать?» (1862).

Следует отметить, что Екатерина II и Александр I вовсе не были склонны к насильственной русификации. Более того, Екатерина прямо указывала, что в национальных школах следует преподавать языки и пограничных народов, в том числе татарский, монгольский и китайский. Казанский университет был открыт, по крайней мере теоретически, для всех национальностей. За первые сто лет университет окончило 63 татарских студента[578]. В автобиографической повести Сергей Аксаков, вспоминая об учебе в казанской гимназии в начале XIX века, писал, что русскую литературу и математику ему преподавал Николай Ибрагимов, чья фамилия, по его предположению, была татарской или башкирской. Только впоследствии язык и национальность превратились в чувствительную проблему, связанную с идентичностью и лояльностью престолу.

В XIX веке в крупных городах, таких как Ярославль, Нижний Новгород и Казань, издавались газеты, литературные и краеведческие журналы. К концу столетия уровень грамотности в городах вроде Казани превышал 50 процентов, хотя в городах поменьше этот показатель составлял, например, 34 процента, как в Чистополе[579]. Клубы для дворян и купцов, а также организации по интересам (литературные и географические общества) были открыты для всех национальностей (например, в Саратове литературное общество было учреждено в конце XIX века и просуществовало до 1918 года; в 1885 году в городе открылся музей имени писателя и радикального политического деятеля Александра Радищева). Во второй половине XIX века татары и русские основывали филантропические организации, хотя они действовали отдельно друг от друга, часто друг друга дополняя. Состоятельные купцы делали существенные индивидуальные пожертвования. В Астрахани семья Тетюшиновых, владевшая верфями, на которых строились военные корабли, участвовала в традиционных «пожертвованиях на Пасху в пользу бедных». Григорий Тетюшинов с 1858 по 1862 год ежегодно жертвовал определенные суммы городской библиотеке[580].

Екатерина II сознательно стремилась задействовать провинциальную знать в управлении губерниями и в рамках этого процесса учредила в крупных городах «благородные собрания»[581]. Основной их целью был выбор представителей дворянства