без собраний, театр без актеров, кирка без пастора и ксендз без капеллы»[520]. Симбирск обошли главные железнодорожные магистрали, что в конце XIX века привело его к полному упадку. Далее Волга поворачивает на восток, к Самаре, расположенной на восточном побережье в излучине реки. Город развивался как центр торговли зерном и расцвел к концу XIX века (в 1897 году его население составляло 91 659 жителей). Несмотря на это, путешественник того времени нашел его «отвратительно пыльным» и «очень неудобным для жизни»[521].

Саратов на западном берегу стал важным торговым центром во второй половине XIX века (его население в 1897 году выросло до 133 116 человек). Царицын, тоже на западном берегу, ниже Саратова, сначала был маленьким городком, но с конца XIX века стал испытывать настоящий бум (в 1897 году – 55 186 жителей, в 1913 году – уже 131 782 жителя)[522]. Основной причиной быстрого роста Царицына стало то, что город оказался важнейшим железнодорожным узлом для экспорта зерна после окончания строительства ветки Царицын – Рига в 1871 году[523]. Пока Царицын расширялся, расположенный к северу от него город Дубовка (бывшая казачья станица) приходил в упадок, поскольку железная дорога обошла его стороной. На юге крупным портовым городом оставалась Астрахань (в 1897 году ее население составило 113 075 человек).

В русском языке нет отдельных слов для большого и маленького города, подобных английским city и town, в отличие от сельской местности: слово village может переводиться по-разному в зависимости от размера населенного пункта и наличия в нем церкви. Двумя исключительными по размеру, статусу и нахождению в них правительства (реальному или потенциальному) были Санкт-Петербург и Москва – по сути две столицы. В Великобритании город становится city, когда получает соответствующий статус от монарха; в США city – это юридически определяемая сущность, обладающая административными правами, которыми ее наделяет штат. Но в России разница между типами городов была чисто административной и определялась государством. В результате реформ Екатерины II, проведенных в 1775 году, Российская империя была разделена на губернии с примерно одинаковым населением (300–400 тысяч жителей), которые, в свою очередь, делились на уезды (20–30 тысяч жителей). Главный город губернии назывался губернским (эквивалент столицы графства в Британии), там находились органы губернского управления и высшие учебные заведения. Главный город уезда назывался, соответственно, уездным. Юридический статус города мог совершенно не соответствовать его экономическому значению. Самара стала губернским городом в 1851 году, когда там было всего 20 тысяч жителей[524]. Царицын после реформ Екатерины в конце XVIII века стал уездным городом, что в то время имело смысл (еще в 1825 году в городе было чуть более 4000 жителей)[525]; однако этот статус сохранялся за ним до падения империи, хотя город быстро рос и превзошел по населению многие губернские города.

* * *

Многие города России имели смешанный этнический состав – например, Одесса или Санкт-Петербург; но национальный и конфессиональный состав поволжских городов отражал их истоки и тот факт, что речная торговля приводила к передвижению не только товаров, но и людей.

Особенно своеобразным было население Казани: здесь жило множество как русских, так и татарских купцов и ремесленников. Процентное соотношение русского и татарского населения выяснить сколь-нибудь точно почти невозможно. В Казанской губернии в целом русских жило намного больше, чем татар (примерно 75 % против 22 %), но в самой Казани, в особенности среди купцов, татар было очень много. Согласно одной оценке, в 1858 году в Казани жило 61 714 татар[526]; однако кроме татар и русских жили здесь и другие народы. Барон Гакстгаузен в середине XIX века побывал на базаре в Казани, где нашел «русских, татар, черемисов [марийцев], вотяков [удмуртов], мордву и т. д.»; он писал, что на базаре «царили шум и суматоха, было много толстых, уродливых женщин и привлекательных мужчин»[527]. Казань была исключением, поскольку всегда была татарским городом и столицей ханства, но торговали татары и в других городах. По подсчетам 1858 года, в небольшом городе Чистополе (получившем статус уездного города Казанской губернии в 1781 году) жило более 10 тысяч татар[528]. Татары жили и торговали в Нижнем Новгороде и Симбирске; по меньшей мере один татарский промышленник – Хасан Тимербулатович Акчурин – в конце XIX века владел бумагоделательным заводом в Симбирске[529]. Барон Гакстгаузен также отмечал присутствие украинцев, чувашей, мордвы, калмыков и башкир в Саратове[530].

Очерк экономических контактов между русскими и татарами можно найти в документах одного суда – татарской ратуши (русское слово, соответствующее немецкому Rathaus) – в конце XVIII века. Это был суд первой инстанции, имевший дело с мелкими спорами, хотя решал он и вопросы административного и правового характера. Многие дела касались споров между татарами по поводу неуплаты по счету или невыполнения договора или же исков местных властей против отдельных татар – например, против одного татарина, подделавшего паспорт. Суд рассматривал дела о неподобающем поведении в татарских семьях – например, о домашнем насилии мужа над женой или над неподчинением детей родителям. Были, однако, и записи о конфликтах русских людей различного общественного статуса с татарами – почти все они касались финансовых вопросов. Когда Екатерина II в 1775 году учредила губернские суды, она, видимо, считала, что конфликты могут быть исключительно между представителями одной и той же этнической и социальной группы – так появились отдельные суды для дворян, мещан и государственных крестьян. Однако от реальности повседневных взаимоотношений жителей города это предположение было далеко. Вот несколько примеров, доказывающих разнообразие проблем: крепостной обвинил татарина в том, что тот украл его лошадь; тяжба по договору между чиновником дворянского происхождения Степаном Поповым и татарином Мухаметом Исаевым; обжалование казанским купцом Ф. Полярковым договора с казанским татарином, жившим в новой татарской части города; тяжба из-за долга казанского купца А. Савина татарину из старой татарской части города; дело казанского ремесленника Х. Галеева, ссудившего деньги у казанского татарина из нового татарского района[531].

Жили в волжских городах и инославные христиане. В Нижегородской губернии было много старообрядцев, многие из которых занимались торговлей. Староверы жили и в Ярославле: как мы уже знаем, в Ярославской губернии 215 из них «вернулись» в лоно православной церкви в 1852 году[532]. Барон Гакстгаузен во время своих поездок видел старообрядцев в Рыбинске. Староверы занимались торговлей и в Казани: например, известным казанским купцом-старообрядцем был И. С. Курбатов[533].

В поволжских городах встречались также протестанты и католики. В Нижнем Новгороде в 1840-е годы жило 364 протестанта и 471 католик – немного по сравнению с более чем 39 тысячами православных, но больше, чем старообрядцев (в то время в городе их числилось всего 260)[534]. Немцы – не только балтийские немцы, бывшие подданными царя, но и немцы из Германии – работали в России купцами, управленцами и преподавателями. Например, городским архитектором Твери в 1776–1784 годах был Иоганн Штенгель, немец из Саарбрюккена[535].