Шрифт:
Закладка:
Вот чёрная кошка – это сознание. Но эта чёрная кошка является не чем-то определённым, а просто резким нарушением бессмысленного «ничто» – этой белой комнаты, которая в результате приобретает некий вид. Теперь мы берём и выключаем свет, и чёрная кошка у нас совпала с отсутствием света, то есть фактически она исчезла. Эта чёрная кошка была не физическим явлением, а просто кусочком «будущего выключенного света», – скажем так. «Будущий выключенный свет» сгущён, изолирован и помещён в эту белую комнату как бы до того момента, как он выключится совсем. А когда он выключился совсем, то эта чёрная кошка, во-первых, перестала существовать, во-вторых, именно в момент исчезновения она совпала с чистой темнотой как таковой. Вот это и есть смерть.
Но эта смерть была сознанием, пока была дистинкция с белым. Вот эта дистинкция – это наше тело. Как вот, допустим, зеркальце даёт эффект «зайчика» на стене. А если его убрать, то зайчика нет. Но свет, который через зеркальце отражался, – он же есть, только он невидимый. Зеркальце – это тело. То, что выделялось, – оно слилось с тем невидимым, которое дало возможность этому выделиться. Только это не свет, это обратное. Можно сказать, что это Чёрная Бездна невозможного, которая за пределами всякой рационализации, за пределами всякой мысли. Это отсутствие. Это Великое отсутствие, но оно отсутствие не бытийного плана – «нет чего-то», «был и не стал» (это всё в рамках Бытия), – это Великое отсутствие с точки зрения Мысли.
Мысль Всевышнего мыслит Самого Себя как носителя этой Мысли, как Великое отсутствие, как Великую невозможность. На выходе создаётся Бытие как стенка, на которую проецируется это Великое отсутствие, как эта чёрная кошка в белой комнате. И между этим Великим отсутствием и проекцией, между светом и солнечным зайчиком, возникает мост связи – это Дух, который спускается в Ночь Могущества. Дух, который приносит Слово, Откровение. Откровение – это обнаружение природы этого Великого отсутствия в качестве присутствия (потому что это – Откровение).
Бог для нас есть книга, но только в той части, в какой Он открыт. В той части, в которой Бог говорит о Себе «Я», – это «манифестированный» Бог, Бог как книга, как Логос. Но это только как бы такая «оперативная» часть – то, что дано. А за ним стоит Хува, то есть Он. Хува – это Тот, Кто отсутствует, Непостижимо Отсутствующий. И наше сознание внутри нас, точка отсутствия внутри нас, точка несовпадения ни с чем, – это и есть отблеск, наведённый «зайчик», чёрный блик, который возвращается туда, совпадает с Ним. Поэтому оно страшно. Потому что это невозможность. Мы перестаём существовать, и наше сознание оказывается проявленной здесь частицей невозможного, на фоне которого всё возможное структурировалось и проявилось в качестве пустыни, пальм, кораблей, спутников. Потом это исчезает в той Бездне. То есть как бы Бездна посылает сюда блики, посылает сюда «зайчики», чёрные «зайчики» в лице индивидуальных сознаний.
Но они как индивидуальны? Можно ли сказать, что солнечный «зайчик», пляшущий на стене, – это «зайчик», который имеет имя? Допустим, два зеркальца наводят два «зайчика», играющих друг с другом. Они разные? Да, разные. Их два. Но значима ли их разность? Их разность определяется тем, насколько они не сливаются на стене, тем, скажем, что один на одном кирпиче, другой на другом кирпиче. Эти кирпичи конкретны (каждый в своём роде). Воскрешение этих «зайчиков» – вот парадокс.
То есть что обещано в Раю? В Раю обещано то, что именно здесь и теперь, которым мы обладали здесь и теперь, будет восстановлено, то есть будет воскрешен этот неуловимый «зайчик», брошенный этим исчезнувшим зеркальцем. Зеркальце будет восстановлено, но будет изменена связь. Тут зеркальце отбрасывает блик, а тут блик будет восстановлен, и зеркальце будет под него. То есть Бытие будет производным от этого блика (но то будущее, Новое Бытие). Будет совершенно обратная связь, всё будет изменено. Бытие будет преодолено, и свидетельствование будет основой. А то, что свидетельствуется, будет функцией от этого.
И поэтому для всех восстановленных, «воскрешённых» бликов, то есть индивидуальных сознаний, введённых в райскую вечность, – для них та бездна невозможного, которая страшна своим отсутствием, откроется как свет и как источник. То есть она всё равно будет той Бездной, она всё равно не будет дана для диалога, но она будет позитивом, – её отсутствие станет позитивом, её отсутствие будет пережито индивидуальными свидетельствованиями в Раю как конкретная манифестация трансцендентного. Потому что для твари сегодня трансцендентное – это просто такой образ façon de parler[24]. Трансцендентное – это то, чего нет, то, чего не дано. А в том Новом Бытии то, чего нет и чего не дано, будет как раз абсолютно единственным утверждением. Неданное станет утверждением, а данное исчезнет.
Но тут интересный момент, который мы в «Финализме» должны ещё раз пройти. Вечность – не вечна, как бы это странным не показалось. Вечность – мимолетна, она «снимаема».
Есть три вечности. Что такое вечность? Это безвременье. А безвременье, как ни странно, кончается. Например, есть безвременье мига у живого человека – когда вы впадаете в медитацию или летите, выбросившись из окна небоскреба; или счастье, допустим: засмотрелся на закат, сидя на пляже, и пережил момент безвременья. Вечность – это же безвременье. Но это безвременье – как пузырек воздуха в толще воды (времени). То есть ты туда выпал, но ты оттуда выйдешь. Он внутри себя безвременный и не кончается. Но снаружи он окружён всем другим.
Вторая вечность – это вечность в могиле. Когда мы ложимся в могилу, над нами смыкаются чёрные воды «чёрной дыры» невозможного, то есть мы отсутствуем. Как сказал Экклезиаст: «Живые знают, что они умрут, а мёртвые в могилах не знают, что они мертвы». То есть мы подобно камням лежим там, и нет для нас возвращения.
А сознание в этот момент?
Я же сказал: сознание – это просто проявляющаяся в нас точка невозможного, которая, когда не в чем проявляться (то есть тело умерло), совпадает с невозможным как таковым. То есть это та Бездна, которая простирается над нами, в нас, поверх нас, по ту сторону Бытия, небытия; невозможное – за пределами различения: оно – невозможное, это реальность, которая антиреальна, она бросает всему вызов, она вопреки всему. Это то, что теологи типа Флоренского, Лосского называют «внешняя тьма и скрежет зубовный». То есть это то место, где для этих теологов «нет бога», как они говорят. Для них нет их «бога», потому что их «бог» – Бытие, то есть Сатана. А место, где для них «нет бога», –
