она, по видимости, сразу же поняла, о ком говорит Кассандра, хотя те были кузенами ее свекрови. Если она хоть раз и встречалась с теми дальними родственниками — история об этом умалчивает, — то случиться это могло лишь в шестидесятые годы восемнадцатого века, вскоре после ее бракосочетания.

— Хэмпсоны, — повторила она. — Значит, у вас есть владения на Ямайке. Но вы там не живете. Никто там не живет.

— Мы продали их и уехали оттуда.

— Оно и к лучшему. Дела пошли неважно, когда запретили работорговлю?

— Мама! Не надо считать само собой разумеющимся, что они держали рабов.

— А как еще быть тем, у кого там владения? Там ведь все держалось на работорговле, разве не так? — В Лондоне все, с кем мы общались, за исключением миссис Тилсон и ее подруг-аболиционисток, инстинктивно сторонились мутной темы работорговли.

— Мама, — повторила Кассандра, качая головой.

— Именно так, — сказала я. — Поэтому мы и избавились от своих владений там и переехали в Англию.

Повисла пауза.

— Избавились — понимаю, — произнесла миссис Остен тоном, который говорил об обратном, но ей хватило такта не продолжать расспросы.

— Это очень великодушно с вашей стороны, — сказала Марта. — Воистину подобное требует от христиан почти невозможного.

Я склонила голову в знак признательности, до конца не понимая, подначивает она меня или это ее привычная манера общения.

Марта, похоже, хотела спросить о чем-то еще, но Кассандра ее перебила:

— Миссис Тилсон все рассказала мне еще в городе, поэтому прошу тебя, Марта, не мучь ее расспросами. Они постепенно даровали свободу своим рабам, а потом продали землю. Сам Уилберфорс не смел бы и мечтать о большем. Так что…

Женщины переглянулись, и Марта кивнула мне с улыбкой.

— Простите меня, мисс Рейвенсвуд. Я привыкла говорить то, что у меня на уме. Привилегия старых дев, знаете ли, едва ли не единственная имеющаяся у нас. Но вину я возлагаю на Кассандру: это она утаила новость о том, что у Эдварда будут гости. — Марта разглядывала меня так же пристально, как до того миссис Остен. — Вы с братом намерены обосноваться в Англии?

— Он надеется подыскать внаем дом в каком-нибудь прелестном месте, заселиться туда и вести там мирный образ жизни. Если найдется дом на продажу, мы его купим. — Все они смотрели на меня так, будто этот ответ их не устроил, и я испугалась, не слишком ли наивно рассуждаю. — Я понимаю, что подходящие владения не каждый день поступают в продажу. — Все молчали. — Известите меня, если узнаете, что в здешних краях что-то продается?

Дамы вежливо посмеялись — так, словно я пошутила, но несколько неудачно.

Глава 12

19 декабря

Чотон-хаус

В роль гостьи дома я вжилась лучше, чем смела надеяться, — мои волнения насчет того, что я выдам себя, нарушив какое-нибудь из замысловатых правил загородного этикета, оказались беспочвенными. Эдвард Найт пекся о нашем комфорте, но не чрезмерно, и его прислуга, которую я намеренно часто и щедро одаривала чаевыми, вела себя так же. Мне больше не нужно было управлять домохозяйством; основные мои задачи сократились до обязанности вовремя и в подобающем виде являться к трапезам и быть со всеми милой. Такое-то я осилю.

За время, проведенное в компании миссис Фрэнк Остен и ее детей, я сшила уйму сорочек. Я перестала считать шитье скучным занятием: было нечто удовлетворяющее в идеальном рядке крошечных стежков, в ощущении завершенности. Если задуматься, в этом было даже нечто эротическое: то, что сотворили мои руки, соприкасалось с кожей Лиама, — впрочем, я старалась избегать таких мыслей.

Случались дни, когда мы с ним виделись только за трапезами, что было к лучшему, ибо, несмотря на катастрофу в «Ангеле», меня по-прежнему странным образом влекло к нему. Влекло не так, как бывает, когда хочешь постоянно видеться с объектом обожания; скорее, как когда хочешь забыть о нем, но не можешь. Наши спальни располагались в противоположных крыльях дома, наши увеселения были разделены по половому признаку. Лиам и капитан Фрэнк Остен, коренастый мужчина с характерным носом Остенов и нетребовательным дружелюбием морского офицера из «Доводов рассудка», часто ездили на охоту, покидая дом еще до рассвета и не появляясь до самого ужина. Эдвард ни разу к ним не присоединился; он то и дело мотался в Кент, а когда оставался дома, постоянно был занят, решая вопросы на участках или разгребая горы документов.

За несколько дней до Рождества, когда мы с миссис Фрэнк Остен сидели в малой гостиной в компании ее младшего сына Герберта-Грея и старшей дочери Мэри-Джейн, лакей открыл дверь перед Кассандрой и Джейн, только что вернувшейся из Лондона.

Невзрачное личико Мэри-Джейн просто преобразилось.

— Тетя Джейн! — завопила она, вскочила со своей подушки и набросилась с объятиями на тетю, когда та вошла в комнату.

Когда Джейн, поприветствовав племянницу, выпрямилась и протянула мне руку, я испытала шок. Она похудела и осунулась, однако кожа ее потемнела так, будто она провела немало времени под лучами тропического солнца.

— Как прошла ваша поездка? — спросила я, стараясь не пялиться на нее. — Вы приехали с братом? — Леди не путешествовали в одиночку — кто-то должен был ее сопроводить. Я имела в виду Генри, но, упомянув его, испытала странное чувство. Нам не подобало вести переписку: ему не следовало беспокоить меня, пока я обдумываю его предложение. Однако мы были в Чотоне уже три недели, его молчание несколько озадачивало. Неужели он до сих пор не сумел придумать повод, чтобы проведать свой банк в Альтоне, или написать Лиаму и осведомиться обо мне?

— Ричард доехал со мной до Фарнема, а уже там меня встретил мой племянник Джеймс-Эдвард — он приехал из Винчестера, где учится в школе. — Она внимательно посмотрела на меня. — Генри передает самые теплые пожелания. Ныне его решительно поглотили дела в банке, и чувствует он себя по-прежнему не безупречно.

— Как жаль это слышать.

Джейн бросила на меня еще один взгляд — еще более пристальный и встревоженный.

— Он прибудет, как только сможет.

— Ты только вчера приехала, Джейн? — спросила миссис Фрэнк Остен. — Как любезно с твоей стороны навестить нас.

— Моя дорогая, мне не терпелось увидеть Герберта-Грея, а также известить Генри о том, что его новые друзья не пали жертвами сей ужасающей погоды, к коей после Вест-Индии совершенно не имеют привычки. А уж ради того, чтобы повидать Мэри-Джейн, я преодолела бы и куда более высокие сугробы.

Мэри-Джейн благодарно захихикала, а мы усадили Джейн в лучшее кресло у огня и, позволив ей полюбоваться Гербертом-Греем, засыпали ее вопросами о Лондоне, здоровье Генри, Фанни,