class="p1">Во мне «Кролики» подпитывают одержимость тайнами и загадками, появившуюся еще в детстве. Но дело не только в этом. Думаю, именно страсть к игре помогла мне пережить потерю родителей.

Но вдруг все ровно наоборот?

Мне всегда казалось, что головоломки, связанные с игрой, помогают отвлечься от их смерти – но, может, мир «Кроликов» затягивает меня как раз потому, что я не могу смириться с утратой?

– Что делать будем? – спрашивает Хлоя.

– Спать пойдем, – говорю я.

– Серьезно?

– Два часа ночи.

– И что? Да хоть три. Давай лучше выясним, что за срань творится у Детей Серого Бога.

Мне тоже очень интересно, что за срань у них там творится, но меня беспокоит Хлоя. Ей нужно выспаться. И мне тоже.

На машине от подвала Толстяка Нила до моей квартиры можно добраться минут за пятнадцать, но Хлоя умудряется пропустить несколько поворотов подряд, и поездка растягивается на полчаса.

– Нас уже кто только не просил бросить «Кроликов» – Рассел Миллиган, Фокусник, Кроу, теперь вот Толстяк, – говорю я. – Может, подождем немного, передохнем?

– Что, теперь в тебе голос разума проснулся? Ну охренеть, – фыркает Хлоя.

– Сначала в тебе, теперь во мне. Все правильно.

– Капец, я не понимаю, как ты можешь просто взять и пойти спать.

– Ты тоже поспи, ладно?

– Ладно.

Пару минут мы едем в молчании.

– Прости, я сегодня какая-то… злая. Просто Барон из головы не выходит, – говорит Хлоя. – Какая жесть. Вот бы узнать, что с ним случилось.

– Мы и так знаем.

– Что с ним случилось на самом деле.

– А стоит ли? – говорю я.

– Блин, К. Барон умер.

– Вот именно, – говорю я. – Он умер, и я не хочу, чтобы ты стала следующей.

Вновь повисает тишина.

– Потому что ты в меня по уши, да? – через какое-то время спрашивает Хлоя.

– Возможно, – отвечаю я.

И да, я действительно по уши, но я просто не понимаю, что между нами происходит. Вопросов много: как Хлоя воспринимает наши отношения, не расходятся ли у нас ожидания? Что вызывает всю непонятную хрень, которая со мной творится – какой-то сдвиг в пространстве или всему есть логичное объяснение?

Может, у меня просто очередной нервный срыв?

Хлоя подвозит меня до дома, и хотя сил не осталось, сон не идет – я слишком накручиваю себя. В итоге я включаю телевизор, который стоит без дела уже несколько лет (хотя я исправно плачу за него, чтобы смотреть игры «Сиэтл Сихокс»). Может, хоть так удастся расслабиться и заснуть.

Устроившись на диване, я нахожу черно-белый фильм из пятидесятых: «Ночь охотника». Это отличный фильм, но останавливаюсь я на нем не поэтому, а потому что однажды мне уже доводилось уснуть под него.

…

Мне было девять. Родители позвали гостей – Билла и Мадлен Коннорс, родителей Энни и Эмили, – смотреть старые фильмы; такая у них была ежемесячная традиция. Уложив меня спать, они приготовили попкорн и включили кино.

Но мне тоже хотелось посмотреть телевизор, поэтому приходилось тайком вылезать из кровати и прятаться за перилами лестницы. Оттуда открывался отличный обзор, а родители не замечали меня, потому что сидели ко мне спиной. И если не шуметь, весь фильм можно было посмотреть с ними.

В прошлом месяце они смотрели кино про детектива, который охотился за роботами-убийцами (сейчас я знаю, что это был «Бегущий по лезвию»), а до этого – про корабль и какое-то морское чудовище – не помню, что именно.

Зато я прекрасно помню, почему «Ночь охотника» так меня захватила. Все из-за главного антагониста – проповедника, которого сыграл Роберт Митчем, – и слов, вытатуированных у него на костяшках: «любовь» и «ненависть».

«Хочешь, я расскажу тебе историю про правую и левую руку?» – спросил он, а потом одними только руками показал борьбу любви с ненавистью, переплетая пальцы так яростно, словно сражался за души всего человечества.

Движения его рук завораживали.

«Ночь охотника» была совсем не похожа на другие черно-белые фильмы. Она казалась реальной. Взрослой. В ней чувствовалась подоплека, что-то глубокое, искреннее, затрагивающее душу. Те же самые чувства сейчас во мне вызывают «Кролики».

Я не помню, как мне удалось уснуть, но родители нашли меня в коридоре и отнесли в кровать. Они не стали ругаться, даже не упомянули, что знают про мои проделки, поэтому ничто не помешало мне и дальше подсматривать фильмы, спрятавшись за перилами.

Но сейчас, уже засыпая, я вдруг подрываюсь.

Поспешно включив ноутбук, я нахожу «Ночь охотника» на «Ютубе».

Сцена с Робертом Митчемом точно такая же, какой я ее помню. Любовь и ненависть борются на его руках, вот только с небольшой разницей: мне казалось, что «любовь» вытатуирована на костяшках правой руки, а «ненависть» – на костяшках левой. Но в версии с «Ютуба» все ровно наоборот.

Я вбиваю название фильма в поиск и открываю изображения. Все они одинаковые. «Ненависть» – на правой руке, «любовь» – на левой.

Меня накрывает волной паники – и на мир опускается тьма.

Вздрогнув, я просыпаюсь от оглушительного писка и рева сирены, вслед за которыми роботизированный голос сообщает, что проводится тест телевизионной системы экстренного оповещения.

Поднявшись, я выключаю телевизор. В комнате тут же становится темно и тихо. Светятся только часы, стоящие на приставке. Они показывают 4:44 утра.

ИГРОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ: ОФИЦИАЛЬНОЕ ОБРАЩЕНИЕ ХЕЙЗЕЛ

(Аутентифицировано через блокчейн)

Найдите игру – и играйте.

Отправной точкой станет пароль: «Дверь открыта». Дальше останется лишь следовать за подсказками и искать собственный путь.

Как только дверь окажется открыта, игра отберет самых успешных участников. Она поведет их дальше.

Постепенно загадки будут становиться запутаннее и сложнее, и игроки отсеются сами собой. В конце концов их останется меньшинство – и если вы окажетесь среди них, то все поймете. Немногие узнают то, что знаете вы. Немногие встанут перед дверями другого мира.

Хейзел 8

.–.–.–.–.–.–..–..–.. –.–. –.–.. –…. –.. –..–..–.–.–.–. –..–..–..–… –….. –…8

27. Дети Серого Бога

Видимо, у меня получилось снова уснуть, потому что просыпаюсь я днем от звонка в домофон.

Пошатываясь, я выбираюсь в гостиную и нажимаю на кнопку, чтобы впустить нежданного гостя в здание. Я даже не знаю, кто это, и сил спрашивать нет. Придут Суон с близнецами – ну, так тому и быть. Открыв дверь, я иду на кухню готовить кофе.

Пока я включаю чайник, в квартиру врывается Хлоя и тут же раздвигает шторы в гостиной.

– Чего ты сидишь в темноте?

– Мы в Сиэтле. Тут постоянно темно.

– Вот именно, надо ловить момент, – говорит она, включая свет по всей квартире. – Джонни обещал