Шрифт:
Закладка:
И снова провалилась в сон.
Спали прямо на мягкой траве, закопавшись с головой в теплую мяту. Рядом росла земляника, клевер и пахло медом. Оттого сны были сладкие. Нет, конечно, сначала витала какая-то смутная тревога — что-то там про друзей в подвале, кандалы и крысы… Но потом мята все победила.
…Проснулась Веро от пения соловьев, пряного запаха полевых трав и утреннего теплого солнца. Не открывая глаз, она привычно пошарила рукой: Буржуя рядом не было. Веро открыла глаза, привстала и, заметив неподалеку пса, с облегчением зевнула, и стала вытаскивать еловую ветку из волос.
А Буржуй сидел на пригорке и философски смотрел вдаль, взирая на красоту утреннего леса. Когда опасность миновала и пульс нашел привычно-комфортную для него частоту, мысли в голове Буржуя заполнились тем, в чем он знал толк.
Буржуй сидел и думал о завтраке.
Маркиз уже час где-то ходил, и Буржуй надеялся, что по дороге он набредет на хозяйский двор какого-нибудь фермера и захватит из его амбара придушенную курочку. Буржуй как-то подзабыл про то, что если бы гепард был способен душить кур, то Буржуй, скорее всего, сам бы уже пошел на бутерброды.
Так потом и оказалось, что непонятно где хищник ходил, но, сжимая челюсти, да так, что скулы свело, Маркиз в двух экологично-деревянных ведерках принес творог и молоко. Нес осторожно, ни капли не расплескал.
Шерсть у гепарда в лучах утреннего солнца блестела так, что было понятно, это не разовая ходка — гепард за своим питанием следит и абы каких кур из чужих амбаров не ест.
Веро почесала голову и собралась спросить, чем гепард шерсть моет, может, травки какие, но Маркиз был неговорящим, и это было к лучшему, потому что и без того шума хватало: Буржуй ворчал и недовольно смотрел на творог.
Веро тоже творог по утрам не ела, но училась быть благодарной — собрала землянику, добавила мяту, помахала рукой поющим птичкам на дереве…
И вот когда все собрались позавтракать, заявилась Лошадь. Пришла, как всегда, бесцеремонно, хвостом мух отгоняла, была недовольная, что пришлось вставать в такую рань.
— Лошадь, — не поднимаясь с травы, спросила Веро, — Скажи мне, дорогая, ну а ты-то как здесь оказалась?
Лошадь не сразу ответила, она гепарда краем глаза оценивала.
После встречи с рысью Лошадь все еще чувствовала кураж. Для нее теперь хищники были как мужчины, которых она одним взглядом покоряет.
Веро, молча наблюдая за сценой, молочка из ведра отхлебнула. И ведь кто-то должен сказать Лошади, что она себя переоценивает.
«Только не я», — сразу решила Веро. К тому же Маркиз был парень бесхитростный, а в Лошади, что ни говори, был шарм.
— Я вас спасать пришла, — с деланным равнодушием сказала, наконец, Лошадь, но самой было приятно, что гепард с нее глаз не сводит, — и возрадуйтесь: в пакете хлеб, ветчина и сыр. А еще кофе… Алиса передала.
— Ох, Лошадь! — вскочила Веро и, забыв обо всем, тряслась от радости, пока пакет с едой открывала.
Буржуй тоже весь извелся весь, крутясь рядом. Он уже чуял, что утренняя блажь с Веро сошла, и ешьте сами ваш творог, и к черту птичек, а ей нужен бутерброд с ветчиной и сыром. И много-много кофе.
— Будешь? — спросила она у собаки, откусывая багет с хрустящей корочкой и в блаженстве закрывая глаза, а тот, уставившись на ветчину, сел на задние лапы и жалобно заскулил.
И когда первая чашка кофе была выпита, Веро задала вопрос, приличный моменту:
— А почему так долго, Лошадь?
— Долго?! — фыркнула она. — Ты на других посмотри!
И только это сказать успела, к ним на поляну верхом на белом коне выехал Лошадник. Лошадник был дивно хорош, ветер слегка взъерошил его кудри. Дела шли в гору, успешного мужчину всегда видно.
Веро, пока им любовалась, все бутерброд жевала: романтика была не ее жанр. К тому же впереди был долгий день и неизвестно, когда еще поесть придется.
— А ты почему так долго?! Пробки, да? Да нас бы давно здесь сожрали!
— Кто сожрал? Эта киса?! — засмеялся Лошадник и, соскочив на землю, подошел к гепарду. Тот к нему с готовностью к ласке ухом потянулся.
— Да он сам как ребенок. Эта Хозяйка заповедника его сюда определила вместо кровожадного хищника, которого Удав по накладным выписал.
Веро снова потянулась за кофе. Лошадник многозначительно кивнул на своего коня, галантно приглашая поторопиться.
— Пойдемте вызволять из плена мозги вашей компании.
Веро слова про мозги милостиво пропустила, понимая, что Лошаднику не до комплиментов, у него без Максимильяна бизнес простаивает.
— А как там олень? — спросила она, вставая с травы и примериваясь, как будет на коня взбираться.
— Выздоровел! — просветлел Лошадник. — Бегает. Кушает. Эта хозяйка заповедника его быстро на ноги поставила. И слушается ее, ни на шаг не отходит.
Веро помолчала. В словах Лошадника было столько восхищения, что говорить о том, что Принчипесса кого угодно на ноги поставит и при этом всю душу вытрясет, Веро не стала — сам в свое время узнает.
«И потом, — вздохнула она, — если близко присмотреться, мы все не подарок».
Но вот кто действительно был рад ее видеть, так это Григорий. Он к ней со всех ног навстречу бросился, когда они за ворота выехали. Подбежал с обожанием на морде, схватил за штанину и стал с лошади стаскивать. И сколько бы Лошадник «Фу!» ни кричал, все равно пришлось спускаться. И так Григорий к ней ласково лез, так старательно руки облизывал, что Веро, растрогавшись, погладила его по жесткой короткой шерсти, потрепала по холке и за ошейник со стекляшкой подергала. Буржуй даже оскорбился, протиснувшись между ними. Сердито зарычал и недвусмысленно дал понять теленку, что сердце Веро уже занято.
В путь отправлялись стройной процессией: впереди скакал Лошадник с Веро, их догонял Григорий, следом галопом шла Лошадь, дальше бежал Буржуй и замыкал ряды Маркиз.
…Когда домчались до замка, оказалось, что по дороге Маркиза потеряли. Лошадник сразу стал что-то кричать про несобранность. Лошадь тоже расстроилась. Она так элегантно скакала, думала, гепард на нее сзади смотрит. Оказалось, напрасно старалась.
Буржуй, тяжело дыша, сел на задние лапы. Он устал. Он за гепардом не смотрел. Он все бежал и думал, как к Веро с Лошадником третьим на лошадь попроситься. Так слова и не подобрал.
— Я поехал за гепардом, — сказал Лошадник, спуская Веро с лошади. — А вы стойте здесь и ждите меня. Никуда не суйтесь одни.
