меня значил, кем он для меня был! Я скучаю по нему каждый грёбаный день! Он никогда не поступил бы со мной так, как ты. Никогда! Он делал всё, чтобы я была счастлива! А ты? Что делаешь ты?! – Я отчаянно швыряла горсти презрения ему в лицо. – Лжёшь и машешь кулаками?! Трахаешь свою шлюху?! Ты не стоишь даже его мизинца! Ты мне противен!

Мои слова эхом разнеслись по огромному помещению. Впитались в стены. Сгустили воздух.

Максвелл некоторое время оставался неподвижным, а затем неторопливо, словно в замедленной съёмке, склонил голову к плечу. Глаза почернели, впились удавкой в шею, натягивая между нами высоковольтные нити. Одно неверное движение – и рванёт.

– Пять секунд, Эм, – ледяной голос с плохо скрытой агрессией ударил по перепонкам. – У тебя есть пять секунд на побег.

 Стало холодно. Больной взгляд напротив будто вытянул из меня всю кровь, а взамен впрыснул в сосуды обледенелый токсин. Рефлексы выживания вспыхнули красными сигналами. Но я осталась храбро стоять на месте, полностью уверенная в том, что он ничего мне сделает.

Ещё никогда я так не ошибалась.

– Время вышло, – прозвучал приговор, и губы Уайта растянулись в улыбке, искусно вылепленной из воска. Пугающей. Опасно влекущей.

Я не успела ничего понять, как он размытым пятном метнулся в мою сторону. Кожа поверх моего локтя полыхнула болью, а уже в следующую секунду я до треска в рёбрах впечаталась спиной в его каменную грудь. Весь воздух покинул лёгкие, а оба запястья туго окольцевала чужая рука.

– Чт…

Мужская ладонь закрыла рот. Запах бинта, пропитанного потом и кондиционером для белья, проник в дыхательные пути.

– Не волнуйся, сейчас поблистаешь своим ораторским искусством, только немного в другом жанре, – возле уха вкрадчиво протянул Максвелл.

Ошарашенная вибрацией чужого тела я боялась даже пошевелиться. Уайта трясло, и эта дрожь в комбинации с тихим голосом сеяла неподдельную тревогу.

– Я совершил ошибку, цветочек, – устрашающий шёпот потерялся где-то в моих волосах. – Я не сделал тебя полностью своей.

«Не сделал своей…»

Мои глаза широко распахнулись, вычленяя из контекста самое главное.

Я затрепыхалась, попыталась укусить, пнуть.  Вертелась как припадочная, но всего, чего я добилась, – это жестокого раскатистого смеха.

Максвелл больше не был намерен со мной церемониться, и я ощутила это в полной мере, когда рухнула на колени после его неожиданной подсечки. Как нагадившего щенка, он ткнул меня носом в пыльный пол и, без единого сомнения, со всей дури рванул мои штаны с трусами вниз.

Я неверяще застыла. Подавилась собственными возмущениями, чувствуя гуляющий по оголённому телу воздух. Паника прострелила до самых кончиков мизинцев, и я, придавленная весом чужого тела, яростно зацарапала ногтями по чёрному покрытию.

– Нет!.. Прекрати!.. Слышишь?! – Я хаотично размахивала руками, норовила достать Уайта, уползти, подняться, но ладонь, давящая на мой затылок, забирала любую веру в результат.

– Любишь сравнивать меня с бывшим? – Совсем не игривый шлепок по правой ягодице выбил из меня короткий стон боли. Кожа запылала кострами. – Так давай проведём анализ вместе, – в голосе чемпиона было столько неутолённой ярости, что надежда на возможность выйти из ситуации невредимой таяла прямо на глазах. Превращалась в недостижимую мечту.

– Максвелл, пожалуйста…

Уайт дёрнул меня к себе за бёдра, и резинка штанов врезалась в кожу. На копчик приземлилось что-то мокрое и вязкой струйкой потекло по ложбинке…

Меня повело, когда он упёрся горячим членом в клитор и принялся неторопливо двигать им вверх-вниз, размазывая собственную слюну. К страху и злости примешалось больное возбуждение. Его не должно было быть. Только не так.

– Максвелл, – жалобно протянула я, уже и не надеясь на помилование. – Мы можем…

Он перестал давить на мой затылок и, упёршись рукой в пол рядом с моим лицом, склонился ниже.

– Достанешь блокнот или запомнишь так? – И, не дожидаясь ответа, грубо ворвался внутрь.

Я захлебнулась воздухом. Открыла рот в беззвучном крике. Меня будто вынесло из реальности. Жжение и боль потонули в сокрушительном ворохе иррационального удовольствия.

Ни секунды на привыкание. Сразу – на полную глубину, обжигая резью низ живота. Его язык жадно прошёлся по ушной раковине и, вместе с очередным толчком пробравшись внутрь, выбил из моей груди хриплый полустон.

– Он трахал тебя нежнее?

У меня сердце остановилось. Просто замерло в груди и не торопилось заводиться. На лбу выступил пот.

– Зат… заткнись…

Мужские пальцы заползли в волосы, жёстко стянули корни, и влажный шлепок наших тел, как удар электрошокера, вновь запустил сердечный ритм. Пульс загремел в ушах, вытесняя все другие звуки.

– Не. – Толчок. – Слышу. – Толчок. – Ответа. – Никакой ласки. Лишь звериные, грубые движения бёдер, сопровождающиеся мокрым постыдным хлюпаньем.

Мышцы сумасшедше пульсировали вокруг вторгающегося члена, и меня кидало от боли к кайфу и обратно.

Он ломал. Вытрахивал ненужную гордость, потрошил характер. Сдавливал до синяков и… владел. Он мной владел.

И мне нужно было… ещё немного… чтобы…

«Нет-нет-нет! – чуть не завопила я, когда всё резко прекратилось. – Ещё совсем чуть-чуть!»

Запутавшиеся в моих волосах пальцы чемпиона медленно разжались, и я, всхлипнув, уткнулась лбом в пол, содрогаясь от плывущих перед глазами незавершённых грязных желаний.

Уайт великодушно подарил мне передышку, совершенно не планируя покидать моё безвольное тело, и, словно в насмешку, мягко провёл загрубевшей подушечкой пальца по моему шраму на щеке.

– Я спросил: он трахал тебя нежнее? – Раскалённое дыхание опалило затылок уже въевшимся под кожу ароматом. Казалось, я вся пахну им. Даже внутри.

Ощущая себя жертвой в руках опытного садиста, я, в мучительной агонии поджав пальцы на ногах, еле сдерживалась, чтобы самой не задвигать бёдрами.

– Пошёл к чёрту!

Горячие ладони Максвелла незаконно медленно прошлись по спине, погладили ноющую ягодицу.

– Приму за «да». Мне тоже быть с тобой нежным? – Нездоровый вопрос нетерпеливым голосом вонзился в голову.

Мы сошли с ума. Оба. Иначе я не могла объяснить своё вымученное сухими губами:

– Нет.

Сзади раздался звук, напоминающий смешок. Злой, грубый. Совсем невесёлый.

– Хочешь доказать, какой я плохой? – обволакивающе тихо спросил Уайт, продолжая с обманчивой лаской успокаивать кипящую после его шлепков кожу. – Тебе не нужны доказательства, Эм. Я – плохой.

Максвелл обвил рукой мою талию и, легко поставив на четвереньки, царапнул кожу бёдер шуршащей тканью шорт, которые он даже не соизволил снять. Одна глумливо неторопливая фрикция вмиг растревожила всех демонов, и я заскулила от бьющих со всех сторон противоречивых эмоций.

– Т-с-с-. – Его рука издевательски нежно погладила меня по голове, вызывая мгновенный всплеск раздражения. Но я не успела даже пискнуть, как на мою шею накинули какую-то влажную тряпку… Бинт. Он размотал на руке бинт и надел на