– Создай его, – ответила Элизабет.

– Здесь нет такого приложения!

– Ты умеешь колдовать, Брайант. Наколдуй меч.

– Мечи не растут на…

Я не договорил, потому что, когда минотавр бился в своих путах, земля у меня под ногами трескалась, разлетаясь острой шрапнелью.

Я схватил заострённый обломок и побежал к минотавру.

– Милкава!

Я не смотрел, сработало ли заклинание – мне было некогда. Камень в моей руке налился тяжестью, и я полез по путам, стреножившим чудовище, как по лестнице на спортивной площадке. Под ногами не было ничего твёрдого, только податливая плоть, но я вскарабкался ему на грудь и занёс камень над головой. И это был не жалкий обломок. Он был длиной в три фута и продолжал расти, заканчиваясь отменным остриём.

– Ты забрал слишком влево, – предупредил меня голос Элизабет из кулака, где зеркало впивалось мне ладонь, прижатое к концу каменного меча. – Ты не над его сердцем.

Я сдвинулся немного правее.

– Здесь?

– Чуть выше, – сказала Элизабет.

Я сделал шаг вперёд, и грудь минотавра содрогнулась от рёва.

– Здесь!

Я изо всех сил вонзил свой меч. Кончик упёрся во что-то твёрдое, но я налёг всем телом и не останавливался, пока чёрный камень не исчез с чавканьем в плоти.

Жалобный крик сотряс тоннель, и чудовище у меня под ногами затихло.

– Ты сделал это! – воскликнула Элизабет. – У тебя получилось! Получилось!

– Получилось, – выдохнул я.

Можно было подумать, что со смертью минотавра бой должен был стихнуть. Что все должны были понять, что я сделал нечто эпическое. Но битва не остановилась. Эрик теперь стоял на ногах, его окружала дюжина белых хлыстов, по очереди выстреливавших в Тадена.

Мне нужно вернуться к нему. Я потянул за меч, пытаясь вытащить его из груди минотавра. Звук, с которым кровь и бог знает что зачавкало, когда я выдернул меч, был, наверное, худшим, что мне доводилось слышать в жизни.

– Элизабет, скажи что-нибудь, – попросил я, сползая вниз по боку минотавра.

– Что?

– Если я умру, я не хочу, чтобы бульканье мёртвого минотавра стало последним, что я слышал. – Я побежал у Эрику, перепрыгивая через трещины в земле и не обращая внимания на суетящихся под ногами пауков.

– Брайант Джемесон Адамс, не смей умирать. Я вчера решила, что ты мне по-настоящему нравишься, и я не хочу, чтобы ты умер раньше, чем мы сходим на первое свидание.

Окрылённый её словами, последние двадцать футов, отделявшие меня от Эрика, я пролетел одним прыжком.

Рассечённая щека Эрика кровоточила. На его бледной коже это смотрелось хуже, чем на обычном человеке. Наверное. В конце концов, что я знал о кровавых битвах?

– Ты с ним разобрался? – Эрик улыбнулся. – Я знал, у судьбы на тебя замечательные планы.

– Нет ничего замечательнее, чем славная смерть, – прорычал Таден. – Тени воспоют вашу гибель в песнях. И эти песни будут петь дольше, чем вы могли бы прожить.

– Знаешь, – Эрик с усилием выпрямился, вытирая рукавом кровь с лица, – я думал, что эта битва будет моим последним подвигом. Шансом передать своё дело новому волшебнику. Но Брайант убил твоего минотавра, а последние Леди сбежали. И возможно, мы с Брайантом оба останемся живы для следующей битвы, и он не останется единственным волшебником на свете, следующим за своим телефоном и мечтами. Что скажешь, Брайант? – Эрик вскинул тёмную бровь. – Мы с тобой посеем ещё разрушения. Побуяним на Манхэттене.

– Звучит круто, – улыбнулся я.

– Тогда давай покончим с этим? – предложил Эрик. – Выбери заклинание по своему вкусу.

– Я вас уничтожу! – вскричал Таден. – Талисма…

– Милкава! – крикнул я, глядя на осколок камня под его ногами, не испытывая ни страха, ни гнева. Как будто я всегда знал, что это заклинание окажется важным. Словно судьба постаралась, чтобы оно легко сорвалось с моих губ.

Земля под ногами Тадена вспучилась, вздыбилась и запульсировала, как живое существо.

– Ильматиот! – ответил Таден, и мою грудь стиснуло в тиски, выжимая весь воздух.

Камень на мостовой начал расти, оплетая ступни и щиколотки Тадена.

В ушах у меня стучала кровь, перед глазами стояла пелена.

Таден был закован в камень по грудь, и столп продолжал расти.

Боль пронизала мои колени, когда они ударились о землю.

Вот как я умру. Под улицами, в крови теней.

Руки Тадена сковал камень.

Может, Эрик победит. Может, моя судьба заключалась в том, чтобы спасти его. Не самый худший исход.

У меня задрожали кости в ответ на прозвеневшее в воздухе заклинание. Лицо Тадена исказила гримаса ужаса, а потом я провалился в темноту. И это было хорошо.

Глава 29

– Брайант, – умолял голос.

Наверное, мама. Наверное, она тоже умерла. Господи. Вот она разозлится, что из-за меня нас обоих убили.

Но голос был солнечнее, чем мамин. И слишком дрожащий. Перепуганный, а не рассерженный.

– Брайант! – вступил второй голос. Этот звучал сердито. – Давай, парень, не мог же ты умереть!

Девон. Девон злится на меня за то, что я умер. Тёплые мурашки сбежали мне в грудь.

Видимо, я не умер, раз мои лёгкие едят огненные муравьи. А затем боль усилилась.

Рядом со мной кто-то рыдал.

Элизабет.

– Брайант, ты же обещал…

Боль в груди превратилась в неровные толчки.

– Что ты делаешь? – Это был Эрик. Усталый, но вполне живой. Если он жив, значит, Таден должен быть мёртв. Я хотел крикнуть Эрику, чтобы он забирал Элизабет и Девона и убирался, пока не явились новые чудовища, но воздуха не было.

– Спасаю своего лучшего друга, ублюдок, – прорычал Девон, и давление на мою грудь усилилось.

Губы прижались к моим. Кто-то пытался вдуть воздух в мои лёгкие, но они окаменели. Воздухом их было не сдвинуть.

– Отойдите, – сказал Эрик.

– Мы его не бросим! – Волосы Элизабет трепетали вокруг моего лица, пока она пыталась вдохнуть воздух в мою грудь.

Я хотел поблагодарить её за старания, но боль пересилила, огнём разлившись по венам.

Может, если они позволят мне умереть, боль закончится?

– Я, кажется, и не предлагал никого бросать, – заметил Эрик. – Палмунтра!

Невообразимая агония пронизала мои лёгкие.

Эрик хочет поиздеваться надо мной перед смертью. Наверное, это из-за того, что я не остался сидеть в трубе.

– Палмунтра! – снова крикнул Эрик, и снова ударила боль.

И не стихала. Она наполнила гранитные лёгкие воздухом. Я откашлялся, но на место выплюнутого потёк новый воздух. Всё в моей голове, в моей груди смешалось и закружилось, а голоса вокруг меня кричали: «Брайант!»

Но с каждым глотком живительного кислорода боль покидала моё тело. Я сделал нормальный, хотя и прерывистый, вдох и открыл