Часть меня хотела проорать: «Я должен состановить папу, чтобы он перестал убивать людей», но другая часть отлично понимала, что не имело никакого значения, что Таден был моим вечно отсутствующим отцом-миллионером. Словно сама судьба шептала мне в ухо, что пришла моя очередь стать героем, что бы ни ждало меня на залитом кровью полу тоннеля.

Я выглянул вниз, стараясь рассмотреть мифологическое существо, которое Элизабет видела так отчётливо. Но как по мне, Эрику на пятки наступала темнота.

– Я должен ему помочь, – проговорил я. – Если он умрёт, мы все умрём.

И это было правдой. Пускай Эрик собирался погибнуть, овеянный славой, и оставить меня жить и ждать свою дурацкую судьбу, но он ошибался.

– Брайант…

– Я должен, – сказал я, мучительно подбирая правильные слова. Но Элизабет обхватила моё лицо ладонями и поцеловала меня. Моё сердце понеслось галопом, а голова закружилась.

– Не умирай, – прошептала она и отступила назад, к Девону.

Я кивнул и повернулся к краю крыши.

Глава 28

Пару секунд я тупо пялился вниз, борясь с желанием совершить что-нибудь героическое, типа прыжка с крыши прямо в гущу битвы. Но я бы умер, едва ударившись о землю, и чем бы это помогло Эрику?

Я глубоко вдохнул, вытащил телефон и полистал до заклинаний «Быстрого побега». Начинался список с Ааранта, но я хотел спуститься, а не обрушить торнадо на несчастный разумный дом Эрика.

Так что я пролистал дальше, надеясь, что какое-нибудь заклинание покажется правильным. «Эската». Слово бросилось мне в глаза, как будто я знал, что ищу именно его. Как будто я знал, что в описании будет написано: «Быстрый спуск с относительными хорошими гарантиями выживания».

Я вскарабкался на кирпичный парапет. Огромная тень нагоняла Эрика. Сейчас или никогда. Мне хотелось оглянуться в последний раз на Элизабет и Девона, убедиться, что они в безопасности. Но я понимал, что если обернусь, я уже не смогу шагнуть с крыши навстречу воздуху.

Я глубоко вдохнул и прыгнул, крикнув: «Эската!» Моё падение не замедлилось, когда я произнёс это слово. Я падал, и быстро. Скоро мне предстояло упасть на землю и переломать ноги. В лучшем случае. Когда я зажмурился, чтобы не видеть, как хрястнут мои кости, я обо что-то ударился. Не обо что-то твёрдое или упругое. Как будто я прыгнул с вышки в бассейн, наполненный желе.

Я открыл глаза. Мои ступни были примерно в футе над землёй и медленно тонули – слишком медленно. Тени Чарльза в дальнем конце тоннеля кричали, чудовище нагоняло их. Я поднял одну ступню, и воздух мерзко зачавкал, а потом моё заклинание рассеялось и я упал ничком, приложившись лицом.

Отжавшись от земли, я побежал навстречу чудовищу. Здесь, внизу, чёрная тень выглядела выше и шире. Она была футов двадцати в высоту, а в плечах – как я ростом. Чудовище брело к теням, издавая жуткий яростный рёв. Несколько теней атаковали его – настоящее самоубийство.

Тонкий крик и отвратительный хруст раздались из вышины. Мне не нужен был полуобморочный шёпот Элизабет из зеркала: «Он сожрал ту женщину!» – чтобы понять, что произошло.

Хотя вокруг кричали от ярости и ужаса люди Чарльза, визжали крылатые женщины, ворчали мерцающие белые кошки и ревел минотавр, но один звук разносился над какофонией. Низкий смех, от которого дрожали стены и который показался мне страшнее, чем все тени и туманы, вместе взятые.

Я крутанулся навстречу звуку. Таден медленно шёл следом за минотавром, упиваясь паникой. Он был весь окутан чернильной чернотой, лицо его было темнее, чем тень минотавра, но отчего-то я видел все мельчайшие черты. Его рот кривился а торжествующей усмешке. Его глаза смотрели прямо на меня.

Я всматривался в его черты, ища знакомое выражение. Может, что-то скажет мне, что у моего папы были важные причины, чтобы стать злым Таденом.

– Папа! – закричал я, стараясь перекрыть чужие вопли. – Папа, ты должен это остановить!

На мгновение почерневшее лицо пошло рябью, расплываясь в издевательской усмешке.

Но губы были не те. Верхняя была такая тонкая, что я едва её различал. Глаза были расставлены слишком широко, а подбородок слишком тонко очерчен.

– Ты не мой папа. – У меня вырвался смешок, сотрясший рёбра, а новый крик и хруст сказал мне, что монстр сожрал ещё одного из товарищей Чарльза.

– Я – отец дивного нового мира, мира, где будет править магия. – Голос Тадена всколыхнул воздух.

– Ну всё же это намного лучше, чем я думал. – Я провёл рукой по лицу. – Не то чтобы это не было ужасно, но…

– Рад, что смерть тебя забавляет.

– «Забавляет» – не самое подходящее слово.

– Для тебя в этом мире ещё может найтись место, – Таден улыбнулся. – А ещё у тебя есть кое-что, что принадлежит мне.

Он был в сотне футов от меня, но с тем же результатом это могли быть считаные дюймы. У меня по коже забегали мурашки.

В первое мгновение я собирался соврать или удрать. Но телефон был в моей руке и бежать было некуда.

– Ага! – наконец ответил я, как сумел громко.

– Если ты отдашь мне то, что принадлежит мне, – проговорил Таден, – я позволю тебе уйти, сохранив свою жизнь.

– Правда? – Издевательски недоверчивый тон моего собственного голоса шокировал меня. Я звучал как крутой парень. И узнав, что я говорю, как человек, который ни капельки не боится, я стал меньше переживать из-за того, что я, совсем беззащитный, прыгнул в битву, которую толком даже не видел, вообразив, что мой папа мог быть массовым убийцей, и обнаружил, что, нет, меня собирался убить совершенный незнакомец. – А у меня сложилось впечатление, что ты из тех ребят, которые убивают всех, кто стоит у них на пути.

– Я готов прислушаться к голосу разума. – Таден шагнул ближе, голос его зазвучал мягче и – при иных обстоятельствах – мог бы показаться доброжелательным. – Ты не знал, что творишь. Тебя сбил с пути Эрик Делридж. И это Делридж подвёл меня. Это Делридж предал меня. Он мог стать моей правой рукой, но теперь он должен умереть. Но ты можешь избежать его судьбы. Ты можешь занять место, от которого он так бездумно отказался.

За спиной у меня заревел минотавр, но Таден даже не поднял глаза.

– Способность использовать заклинания из телефона без надлежащего обучения —примечательное качество. – Таден говорил тихо, почти шёпотом, но я слышал каждое его слово.

Омерзительно. Всё это нашёптывание предсмертных признаний на ухо было реально страшно.

– Такой природный талант