о том, что ждет нас завтра, а затем желаем друг другу спокойной ночи, и хотя я слишком устала, пока шла сюда, теперь я обнаружила, что вообще не могу уснуть.

"Что это за шум, Чепмен?"

Я напряглась.

"Какой шум?"

Он ждет секунду, прежде чем ответить.

"Он уже прекратился, извини".

Я снова расслабляюсь.

"Вот — этот шум".

"Ой. Я иногда шевелю ногами, чтобы заснуть. Извини, я перестану".

"Все нормально. Мне просто любопытно".

Я пытаюсь успокоиться и не шевелить ногами в течение минуты, но попытки не делать этого только заставляют меня хотеть этого еще больше. В конце концов я сдаюсь, чувствуя себя мгновенно успокоенной.

"Ты как маленький сверчок".

Я слышу улыбку в его голосе, когда он насмехается надо мной.

"Только не проси меня быть твоей совестью".

Я не знаю точно, сколько времени, когда дверь кабины с лязгом открывается и закрывается, но это точно не утро. Вытяжной вентилятор в ванной начинает жужжать, а дверь мягко закрывается и запирается на ключ. Подо мной раздается вздох, затем шелест одеяла. Я высовываю голову из-под занавески, чтобы посмотреть, что происходит, но вокруг кромешная тьма, если не считать маленького огонька, пробивающегося из-под двери ванной.

"Оскар?" — шепчу я.

"Привет", — шепчет он в ответ.

" Оби пришел..?"

"Да. Обычно он никогда не возвращается".

"Поднимайся сюда. Я пойду. Уверена, они уже уснули".

"Нет, все в порядке. Я буду спать… здесь".

Я не знаю точно, где это "здесь", но предполагаю, что на столе или на стуле. Или на полу.

О, Боже.

"Оскар, поднимайся сюда. Я пойду."

"Я не заставлю тебя уйти".

"А я не позволю тебе спать на полу".

Он делает глубокий вдох и в конце концов начинает подниматься по лестнице. Я оглядываю кровать в поисках своей одежды, но потом вспоминаю, что положила ее куда-то на стул. В темноте наши тела ударяются друг о друга, пока я шаркаю по кровати.

"Элиза, ты даже не одета".

"У меня есть одежда, просто я не могу… Ой!"

Спускаясь по лестнице, я ударилась косточкой о край кровати, что на мгновение меня ошеломило.

"Она где-то здесь, внизу".

Замок в ванной открывается, и я в панике отступаю назад по лестнице, надежно спрятавшись за занавеской. Я дождусь, пока Оби уснет, и тогда совершу побег.

Оскар находит мою руку и сжимает ее, удерживая меня, пока я сижу на краю кровати. Когда все становится ясно, я пытаюсь сбежать, но крепкая хватка Оскара останавливает меня.

Хотелось бы думать, что мы можем доверять Оби, чтобы он не проболтался, и не похоже, что мы занимались чем-то, что могло быть достойным сплетен, но я уверена, что мы оба предпочли бы не оказаться в одной постели, прекрасно зная, что любое отрицание распущенности только уличит нас еще больше.

Оскар легонько подтягивает меня ближе к подушке, и я больше не пытаюсь возразить. Кровать узкая, и он занимает большую ее часть, но, лежа на боку, я в роли «маленькой ложки», мы умудряемся приспособить свои конечности так, что не совсем соприкасаемся. От меня не ускользнуло, и то, что он одет только в свои Calvin Klein. Когда его голая кожа находится в нескольких сантиметрах от моей, я думаю только о том, что чуть не случилось в ночь после "Уборщика".

Но он ведет себя почтительно, и я, в свою очередь, должна делать то же самое.

Внезапно Оскар кладет твердую руку на мое голое бедро, и я забываю, как дышать.

Пожалуйста.

Но его рука не блуждает, а пальцы не гладят меня. Ах, я снова шевелила ногами. Его беспокоит шум, который я издаю, или…?

О боже.

Легкое движение бедрами назад говорит мне все, что нужно. Я кладу свою руку поверх его. Мне кажется я могу читать мысли Оскара: Элиза, тебе нужно остановиться. Поэтому я стараюсь быть неподвижной. Такой неподвижной, что все болит и зудит от желания двигаться.

Я никогда не смогу заснуть в таком состоянии.

Я высовываю руку из-под одеяла и похлопываю ею по спине, создавая мягкий барьер между своей задницей и старыми добрыми штанами Пиноккио. На мое плечо падает быстрый вздох усталого смеха. Я нахожу его руку и тяну ее на себя, обхватывая свое тело. Он переплетает свои пальцы с моими и успокаивается, наши тела наконец-то расслабляются. Он зарывается лицом в мои волосы, а мой большой палец медленно поглаживает его.

Я не помню, когда я уснула.

Оскар

Несмотря на то, что у меня только одна половина односпального матраса, я сплю лучше всех с тех пор, как приехал сюда. А возможно, и дольше.

Я тихо проклинаю будильник Оби, поскольку он беспокоит Элизу, и успокаивающе кладу руку на ее, которая теперь обхватывает мою талию. Мой пульс замирает, когда она снова прижимается ко мне. На секунду я подумал, что она испугалась того места, где оказалась, осознала и пожалела. Но это совсем не так.

В свете лампы для чтения Оби, освещающей комнату за моей шторой, я могу наблюдать, как ее нежные черты борются с сонливостью. Наклонив голову ко мне, она улыбается, и я понимаю, что она добавляет отметку в свой счет количества раз, когда ловила мой взгляд. Я уже даже не притворяюсь, что не замечаю этого. У нее самое выразительное лицо из всех, что я когда-либо видел, и мне совершенно не терпится узнать, о чем она думает. Взгляд на вещи ее глазами уже изменил мой взгляд на многие вещи.

Я заправляю короткую прядь ее волос за ухо, а затем обнаруживаю, что не могу удержаться от того, чтобы не провести пальцами по ним еще раз. Она откликается на мои прикосновения, побуждая меня делать это снова и снова. Я не знаю, сколько времени у нас есть до отъезда Оби, но я намерен использовать каждую секунду, проведенную с ней в этом тихом убежище.

Она проводит пальцами по моей коже, как кистью по холсту, а ее глаза внимательно следят за ними, когда они поднимаются к моему лицу. Проводя своей маленькой рукой по моей грубой щетине, она улыбается, когда щетина щекочет ее кончики пальцев. Я поворачиваю голову в их сторону и игриво покусываю зубами.

Невинный жест, который, как я теперь понимаю, дорого нам обошелся.

Ее глаза опускаются к моим губам. Она моя подруга, напоминаю я себе, но то, как мы сейчас смотрим друг на друга, не назовешь простым дружеским взглядом. Ее голая нога задевает мою, когда она потягивается, отчего напряжение в моих боксерах