Шрифт:
Закладка:
Охх.
О, Боже. Я действительно преувеличила масштабы, не так ли?
"Я не говорю о таких вещах ни с кем, не только с тобой. Я не думаю, что это честно по отношению к другому человеку — делиться чем-то личным. К тому же я пожалел об этом. Очень сильно. Особенно когда услышал, что вы с Харви не…"
Он вздыхает, и становится ясно, что он корит себя за это.
"Я должен был сказать тебе. Я знаю, что облажался, но я…"
"Все в порядке".
Я должна была знать, что он не причинит мне боль нарочно. Но после идиота я по умолчанию всегда ищу в ком-то худшее. Я понимаю, почему Том солгал, когда Валентина спросила. Я много раз прокручивала этот момент в голове. Говорят о том, как попасть впросак.
"Мне тоже жаль".
"Тебе не за что…"
"С моей стороны было нечестно вот так отгораживаться от тебя", — перебиваю я.
"Я должна была обратиться к тебе напрямую, а по итогу вела себя по-детски, как будто ты поспорил. Мне следовало обратиться к тебе напрямую, но вместо этого я слишком много чего надумала, как будто ты предал меня после десяти лет брака или что-то в этом роде".
Мое преувеличение вызвало у него смех.
"Я действительно жалею, что не поступила иначе, потому что ты этого не заслужил".
Мы огибаем угол на корабле, и, увидев, что вокруг никого нет, Том останавливается и обнимает меня, отчего все напряжение, скопившееся в моей груди, как кирпичи, сбивается. До этого момента я едва могла дышать. Я обхватываю его руками, и мы расслабляемся, испытывая общее облегчение.
"Я очень скучал по тебе, Элизабет".
"Я тоже очень скучала по тебе".
Эмоции сжимают мое горло.
"Когда-нибудь у нас все получится".
Он отстраняется от меня и оптимистично улыбается, а я пытаюсь побороть чувство вины, которое колотит у меня в груди за то, что я была так нелюбезна с ним.
"Думаю, нам стоит перестать раздеваться вместе. Это может помочь".
Я хихикаю, уже чувствуя себя легче. Как ему это удается? Он всегда знает, что именно нужно сказать, чтобы подбодрить меня.
"И больше никаких общих душевых", — добавляю я.
Он вздыхает, его глаза порхают туда-сюда между моими.
"Теперь ты думаешь только о душе, не так ли?"
"Да".
И я тоже. Это проклятие розового слона.
"Мы так хороши в этой дружбе".
"Это правда. Ты свободна сейчас?"
"Да".
"Отлично. Мы идем в зал игровых автоматов".
"Зачем?"
"Затем, что если я что-то и знаю наверняка, так это то, что моя соревновательная жилка — самая непривлекательная черта во мне. Приготовься к тому, что у тебя будет болеть голова, Элизабет".
Должно быть, в воде что-то есть. Я думала, что среда должна была стать днем без отдыха. Но оказалось, что на самом деле сегодня понедельник. Я беззаботно чищу зубы, когда Гвен и Дэниел врываются в дверь, разбрасывая одежду, как конфетти. Я видела, как Гвен занимается сексом, больше раз, чем разговаривала с ней, что до сих пор вызывает у меня шок. Несмотря на напоминание о моем существовании, будучи эксгибиционистами, они продолжают свои "поиски просветления", как сказал бы Дэниел — фу — оставляя мне два варианта: стоять и смотреть или немедленно бежать.
Неудивительно, что я выбрала последнее.
Как Мария и Иосиф, я отправляюсь на поиски убежища. Иду по коридору в комнату для девочек, где меня встречает Валентина в наушниках с шумоподавлением, она снимает их, чтобы поговорить со мной. Услышав стоны Мэдисон из-за занавески, сразу становится понятно, что Валентина гораздо терпимее относится к своей соседке, чем я к своей.
Следующей в моем маршруте идет комната Оскара и Оби, а затем Тома, если нет ответа, хотя это уже крайняя мера. Наша дружба, конечно, подлаталась, но я пока не была готова проверять его надежность. К счастью, мне и не пришлось этого делать, поскольку он тоже не отвечает. К моему разочарованию, мои поиски продолжаются.
Библиотека кажется неплохим выбором, пока я не вижу четыре неуклюжие ноги, переваливающиеся через край дивана, и мне не остается ничего другого, как отправиться в бар. Хоть здесь и спокойнее, чем в выходные, но все равно шумно и суетно. Я нахожу свободный столик в углу и закрываю лицо руками. Я так вымоталась за последние пару дней, что на минуту-другую мне кажется, что я смогу немного поспать здесь, пока Гвен и Дэниел не устанут.
"Интересное место для дремоты, Чепмен".
Оскар выводит меня из сонного оцепенения.
"Если Дэниел и Гвен не будут осторожны, то их тела превратятся в косточки".
Оскар хихикает.
"Давай отправим тебя в постель".
"Но я бездомная".
Я надулась.
"Ну, к счастью для тебя, Оби сегодня не вернется. Он ушел со своим другом секунду назад, так что я займу его койку, а ты можешь занять мою".
Возможно, это единственный вариант, который у меня есть, но он определенно хорош.
"Простыни были чистыми сегодня утром".
"А как же… Что ты здесь делаешь?"
Он показывает на Макса на другом конце тускло освещенной комнаты. Тот пододвигает свой стул, чтобы сесть вместе с остальными актерами.
"У меня есть еще один друг, кроме тебя", — подшучивает он надо мной.
"Не возись со мной. Я в порядке", — говорю я сквозь зевоту.
"Конечно, в порядке. Пойдем."
"Но Макс…"
Не знаю, почему я сопротивляюсь, но мне кажется, что я должна хотя бы попытаться.
"Я уже пожелал ему спокойной ночи".
Я вытягиваю руку и жду, когда он возьмет ее, чтобы потащить мое ленивое тело, как тряпичную куклу.
Пока Оскар чистит зубы, я вылезаю из своих спортивных штанов и стягиваю через голову джемпер, оставаясь в одних трусиках и эластичном бюстгальтере. Затем я взбираюсь по лестнице и устраиваюсь в его постели. От одной мысли о том, что он будет спать здесь, я немного возбуждаюсь, но именно такие мысли мне нужно игнорировать, если я хочу избежать повторения ситуации с Томом.
Дрожь его мышц, когда он снимает футболку, заставляет меня усомниться в своей решимости. Это зрелище я имела удовольствие наблюдать уже несколько раз, но не думаю, что когда-нибудь к нему привыкну.
Он передает мне бутылку воды, включает лампу для чтения и выключает основной свет. Я задергиваю штору и ложусь, слыша, как ткань его брюк скользит по ногам.
Боже правый.
Мы ведем светскую беседу
