за оперативную деятельность ООН в Конго. Он стремился быть в центре событий и, похоже, не осознавал своей непригодности для этой должности. Более того, он не понимал, что, по словам фон Хорна, "концепция, согласно которой этому военному отпрыску колониальной державы дается карт-бланш в Конго, была совершенно немыслимой".

Эндрю Джин, посол Ганы в Конго, все больше подозревал Александра; он отправлял Нкруме срочные послания, предупреждая его об "интригах и подрывных действиях" Александра. Неприязнь была взаимной. В своих мемуарах Александр изобразил Джина как "черного расиста, антибелого и ярого антибельгийца".

АБСОЛЮТНОЙ ПРИОРИТЕТНОЙ задачей для Лумумбы и Касавубу было вытеснение бельгийских войск из Конго. 17 июля они предъявили Бунше ультиматум: они призовут Советский Союз к военной интервенции, если ООН не вытеснит бельгийские войска из Конго в течение двух дней. Ультиматум был изложен в письме, которое Лумумба передал Александру в Стэнливилле.

Затем Александр вместе с Карлуччи вылетел в Леопольдвиль и связался по радио с послом Тимберлейком, попросив его встретить его по прибытии в аэропорт Нджили вместе с Бунше и командующим войсками бельгийской метрополии. В аэропорту Александр передал письмо Бунше, отметив, что содержащаяся в нем просьба невыполнима. Встреча в аэропорту была подробно описана Тимберлейком Государственному департаменту 18 июля в телеграмме, которая была скопирована для небольшой группы людей, вовлеченных в развивающийся кризис:

Александр считает, что Касавубу недоволен направлением, выбранным Лумумбой, но кажется, что он слаб и находится под его влиянием. Александр считает, что Лумумба иррационален, как и Бунче. Я думаю, что, по крайней мере, мы имеем дело с человеком, который временно иррационален.

Я долго беседовал с Бомбоко и Канзой, которые заявили, что созовут заседание кабинета министров по прибытии Касавубу и Лумумбы, а тем временем подберут членов кабинета, которых они знают или могут убедить пойти против любого такого ультиматума. Бомбоко считает это незаконным, поскольку это не было одобрено ни кабинетом министров, ни парламентом.

В телеграмме отражено доверие, которое Тимберлейк испытывал к Александру. Она была отправлена с высоким приоритетом: NIACT, или "ночное действие", что означало, что оно должно было быть доставлено адресату немедленно, даже посреди ночи.

Требование Лумумбы и Касавубу действительно заставило часть бельгийских войск вернуться на свои базы в Камине и Китоне. Но в остальном это было бесполезно: Бунче не принял ультиматум, заявив, что он нереален.

Некоторые сторонники Лумумбы были обеспокоены его стратегией по устранению бельгийцев. Он пытается угодить всем", - жаловался Андре Блуину его заместитель Антуан Гизенга. С его методами мы движемся к катастрофе". Гизенга был благодарен Нкруме за его влияние на своего лидера. Блуэн, в свою очередь, был благодарен Гизенге. "Этот железный человек был верным другом", - заметила она. Он также видел ситуацию такой, какая она была. Его молчание было его сильной стороной. Он слушал и наблюдал. Но он был настойчив; он никогда не забывал о своей конечной цели".

Угрозы новому правительству стремительно росли по всем фронтам. Предатели организовывались повсюду", - отмечает Блуэн в своих мемуарах "Моя страна, Африка". В офисе вице-премьера досье исчезали как со стола Гизенги, так и с моего. Я поняла, что мой стол систематически обыскивают каждый день. Когда я закрывала ящики на ключ, их безжалостно выламывали".

Уильям Берден, посол США в Брюсселе, получил телеграмму NIACT, отправленную Тимберлейком. На следующий день он дал свою первую официальную рекомендацию - возможно, первую официальную рекомендацию такого рода, сделанную любым американским дипломатом, политиком, военным или агентом ЦРУ, - о том, что США должны свергнуть правительство Лумумбы. Он направил в Государственный департамент следующую телеграмму:

Лумумба занял позицию оппозиции Западу, сопротивления ООН и растущей зависимости от Советского Союза и конголезских сторонников (Кашамура, Гизенга), которые преследуют советские цели. Поэтому разумно планировать, исходя из того, что правительство Лумумбы угрожает нашим жизненно важным интересам в Конго и Африке в целом.

Поэтому главной целью наших политических и дипломатических действий должно быть уничтожение правительства Лумумбы в его нынешнем виде, но в то же время мы должны найти или разработать другую лошадь, которая была бы приемлема в остальной Африке и защищала бы от советских политических атак.

Он предположил, что политика США может включать в себя поощрение "конголезского парламента к отречению от Лумумбы". Он добавил, что представители ЦРУ в Брюсселе сделают ряд предложений по своим каналам в Леопольдвиль и Вашингтон.

Всего два дня спустя на заседании Совета национальной безопасности США обсуждался вопрос о Конго. На нем Даллес утверждал, что "в лице Лумумбы мы столкнулись с человеком, который был Кастро или еще хуже". Даллес добавил, что "можно исходить из того, что Лумумба был куплен коммунистами; это, однако, соответствует и его собственной ориентации".

В мемуарах Бердена это развитие событий представлено как дело рук Даллеса. Но очевидно, что он сам играл важную роль. После заседания СНБ Даллес "вылетел в Брюссель для быстрого осмотра" и проинформировал Бердена о последних решениях совета.

Отношение ЦРУ к Лумумбе ужесточилось до враждебности.

Глава 17. Эйзенхауэр не принимает Лумумбу

Для Лумумбы было первоочередной задачей провести консультации с генеральным секретарем Хаммаршельдом и его старшими советниками в Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке. 22 июля 1960 года он покинул Конго, направляясь в США, в сопровождении четырнадцати министров и политических лидеров. Они летели на ганском самолете в Аккру, которая стала их первой остановкой. Гана стала для Лумумбы очень значимой страной после Всеафриканской народной конференции 1958 года, которая полностью изменила его политическую жизнь. Его ждал огромный прием; на аэродроме собралось так много тысяч людей, что у пилота возникли сомнения в том, как безопасно приземлиться.

Конголезский премьер-министр провел два часа в беседах с президентом Нкрумой, который встретил его с искренней любовью и удовольствием. Во многих отношениях Нкрума стал для молодого человека отцом. Это были как близкие личные отношения, так и глубокий политический союз. Теперь Нкрума давал Лумумбе советы по поводу его предстоящего визита в ООН.

Когда 25 июля Лумумба прибыл в международный аэропорт Нью-Йорка, его встретили девятнадцатипушечным салютом, как главу иностранного правительства. Его сразу же сопроводили в ООН, где Хаммаршельд тепло приветствовал его.

Конголезская делегация остановилась в отеле "Барклай" в центре Манхэттена, где уже проживал Томас Канза, посол Конго в ООН. За день до Лумумбы в тот же отель прибыл кенийский профсоюзный деятель Том Мбойя. Эти два человека завязали дружбу на Всеафриканской народной конференции, и теперь, встретившись в Нью-Йорке, они могли обсудить свои воспоминания о конференции на суахили - общем языке. Но в политическом плане они резко разошлись. Мбойя становился все