— Блядь, — смеётся Богдан, обнимая сзади. — Ты уверена, чудо?

— Задери мою юбку, Соболев, — прошу, как бы отвечая на вопрос.

— Пфф… — слышу за спиной. Обнажённые ягодицы обдаёт прохладой.

— Нравится? — закусываю нижнюю губу.

Соболев стандартно немногословен.

По шороху одежды понимаю, что приспускает джинсы и проводит горячим членом по бедру.

— Ох… — выдыхаю.

Пространство тесного туалета начинает кружиться вместе с нами, когда Даня резко меня разворачивает и подхватывает на руки. Скрещиваю каблуки за его спиной и взвизгиваю, упираясь лопатками в холодный кафель.

Он прав. Трахаться в общественном туалете — затея так себе.

Часто моргаю.

Губами тянусь к кадыку, дышу его запахом, облизываю чуть солёную кожу.

Люблю его всего.

Мы, конечно, всё ещё живём в состоянии эйфории после примирения. Пока даже раздражения не чувствую.

Такая восхищённая дурочка! «Боже, как прекрасно, что он не закрыл холодильник, я ведь как раз хотела его разморозить…»

И три литра разлитой воды на полу в ванной не бесят… пока что.

Прекрасно понимаю, что это неминуемо скоро закончится. Как и то, что ничего не значащие мелочи нас не разведут.

Если уж мой отец не может…

— Как ты хочешь? — спрашивает Богдан, приподнимая повыше.

— Как ты это делаешь обычно, — отвечаю по-деловому, глядя на него сверху вниз.

Тёплые пальцы прихватывают тонкую полоску кружевных стринг, отводят её в сторону, и я наконец-то чувствую его внутри.

Напряжённого, горячего.

Замираем и дышим в такт, прислушиваясь к голосам за дверью…

Смотрим друг на друга в упор…

А потом срываемся в бешеную скачку. Муж вдалбливает меня в стену, а я ухватываюсь за широкие плечи и скулю, пытаясь сконцентрироваться на ощущениях, и забыть где именно мы находимся.

Даня ловит мои губы и целует жарко. Снова и снова подкидывая.

Его пальцы болезненно стискивают кожу на ягодицах. Здесь так тесно, что мы, кажется, сбиваем ведро, стоя́щее возле умывальника.

Прикрываю глаза и смеюсь. От счастья. Представляю лицо своей сестры, если она когда-то узнает, что у меня был секс в туалете спортбара.

Совсем скоро становится не до смеха, задираю голову к потолку и забывая обо всём ярко кончаю одновременно с мужем.

— Хочу срочно следующий сезон, — бурчит Даня, обтираясь салфетками и застёгивая ширинку.

— Зачем?

— Что снова закрыть его, — заявляет, поправляя мой корсет.

Тихо переговариваясь, приводим друг друга в порядок, выбираемся из туалета, взявшись за руки.

Краснею с ног до головы, когда вижу внушительную очередь возле двери и шиплю ему на ухо: — Пожалуйста, давай уедем прямо сейчас.

— Да посидим ещё, Ян, — стискивает мою руку и хохочет в ответ на моё взбешённое лицо. — Шучу, поехали, конечно.

Одевшись, выбираемся на улицу. Первым делом проверяю телефон. От Веры пропущенных нет, значит, на нашей базе всё спокойно.

Зато есть непринятый звонок от Таси Волковой.

Поглядывая на Богдана, перезваниваю. В тишине салона оглушает мужской разъяренный голос: — Ну привет, тварь.

Округляю глаза от ужаса. Тело в дрожь бросает.

— Кто это? — хмурится Даня и бесцеремонно выхватывает мобильный из рук.

— Богдан, — успеваю только пискнуть. — Это по работе.

— Ты кто такой? — рычит Соболев.

— А ты кто такой? Дай сюда свою бабу. Мне надо ей пару ласковых сказать.

— Говори мне, обдолбанный.

— Пусть твоя Яна Альбертовна сюда подгребает. Будем разбираться, зачем она, тварь, мою жену настраивает против.

Из трубки доносится женский плачущий голос и детские крики.

— Давай лучше я подгребу, — с вызовом отвечает Богдан. — Или ты только баб пиздишь?

— Ну приезжай, — говорит моему мужу бывший боксер-тяжеловесник. — Я и тебя отпизжу.

Глава 43. Яна

— Что это за работа такая?

— Обычная, — растягиваю губы в улыбке.

Раздражение, сквозящее в голосе Соболева, передаётся мне воздушно-капельным путём, как самый занудливый вирус, бродящий в атмосфере.

В прошлом и я в ответ загоралась, словно бракованная спичка.

Кричала, билась в истерике. Потом оскорбляла Богдана и его семью, угрожала. Вела себя ужасно!

Наше расставание, помимо шанса найти себя и вкуса языка другого мужчины, лица и имени которого ни за что не вспомню, наградило меня пожизненным иммунитетом.

И сейчас я больше не кидаюсь по щелчку в разлитую мужем чёрную лужу…

Повзрослела.

Это произошло, когда я лично увидела, чего именно лишаюсь…

Машина плавно движется в плотном потоке.

Мы направляемся к Тасе.

Я просила его, умоляла не ездить туда. Вызвать наряд ППСовцев. Но Соболев остался непреклонен и решил поиграть в рыцаря. Сказал, что легко справится.

Еле сдерживаю улыбку.

— У нас разное понимание «обычности», — морщится Даня, постукивая пальцами по рулю, а затем с психа вырывая замок на куртке.

— Не думаю.

— Там, где ты находишься, Соболева, нет ничего обычного. Ни-че-го. В радиусе трёх гектаров.

Посмеиваясь, отворачиваюсь к окну и демонстрирую язык в своему отражению.

— Почему нельзя было открыть магазин одежды или украшений, детские игрушки… не знаю, — поворачивается ко мне и пристально смотрит.

Про себя считаю до десяти и обратно. Три раза подряд.

Я обещала себе быть мудрой и не реагировать.

— Ян, — зовёт Богдан, захватывая мои пальцы. — Это просто вопрос. Что ты дымишься?

— Почему ты открываешь заправки, а не… скажем, — закусываю губу, — дома строишь?

— Потому что я хреновый строитель и ты, между прочим, тоже.

— Угу, — киваю.

— Трещина на стене дома — это доказательство нашей несостоятельности, как строителей, Ян, — чуть смягчается Даня.

Резко выпрямляюсь. Что за чёрт?!

— Какая трещина?!.

— Потом покажу, — машет рукой.

Пока думаю, о чём именно он говорит, мы заезжаем в район, который мама обозвала бы как минимум «гетто», а сестра съязвила бы что-нибудь типа: «В этих домах явно не живут?! Они ведь заброшены».

Я же за время своей работы уже усвоила — здесь живут! И не всегда паршиво… Потому что достаток не прямо пропорционален порядочности. В современном мире часто случается и наоборот. Но эту истину мои родственники ещё не обнаружили, да и вряд ли им это любопытно.

Пока Богдан паркуется, пишу Капитолине сообщение с адресом Волковых и просьбой вызвать дежурный наряд.

— Ты сидишь в машине, — говорит муж, исследовав меня с ног до головы. Вряд ли, потому что забыл.

Просто ему нравится это делать.

— Нет, — мотаю головой. — Я пойду с тобой.

Даня чертыхается и сыплет себе под нос что-то вроде вопросов Господу, за что ему это всё?

— Не бурчи, Соболев, — выкарабкиваюсь из машины вслед за ним.

На фоне общей картины моя шуба и сапоги выглядят довольно чудаковато, но в данный момент, я решаю не обращать на это внимания и подцепляю мужа под руку.

— Понимаю, что вопрос риторический, — говорит Даня, выпуская