именно для него. Клинок легко вышел из ножен, будто ему не терпелось взяться за дело. Его сила и древность были теперь на стороне Аррена, ибо он знал, для какого дела его ковали. Это был его меч.

Дракон заговорил снова, но Аррен не понял его. Он глянул назад, на спящего спутника, которого не разбудил весь этот гром и вихрь, и сказал дракону:

— Господин мой устал. Он спит.

Выслушав это, Орм Эмбар сполз на дно лощины и свернулся в кольцо. На земле он был тяжел и неповоротлив, утратив всю гибкость и свободу, украшавшую его в полете; но оставалась зловещая грация в медлительном перемещении огромных когтистых лап и изгибах хвоста, ощерившегося шипами. Он подогнул под себя лапы, поднял вверх огромную голову и неподвижно застыл, как дракон, вырезанный на шлеме воина. Аррен чувствовал взгляд желтовато-зеленых глаз на расстоянии менее десяти футов и слабый запах гари, витавший вокруг него. Это не был запах падали, в нем ощущалось что-то сухое и металлическое, гармонирующее со слабыми запахами моря, соли и песка — запахами простора и свободы.

Солнце, поднимаясь выше, било прямо в бока Орма Эмбара, и дракон сверкал, будто отлитый из железа и золота.

А Гед все продолжал спать, обращая не больше внимания на дракона, чем спящий крестьянин на ожидающую рядом собаку.

Так прошел час, и задремавший Аррен, вздрогнув, проснулся и обнаружил, что маг сидит возле него.

— Ты что же, так привык к драконам, что можешь спать прямо между его лапами? — спросил Гед, засмеялся и зевнул.

Потом, встав, он заговорил с Ормом Эмбаром на драконьем языке.

Прежде чем ответить, Орм Эмбар тоже зевнул — возможно, ему хотелось спать, возможно, из своеобразного соперничества, — и Аррену предстало зрелище, какое мало кто из людей мог когда-либо видеть: ряды желтовато-белых зубов, длинных и острых как мечи, и раздвоенный, красный, жесткий язык длиной в два человеческих роста в дымящейся пещере драконьей глотки.

Орм Эмбар что-то произнес, и Гед уже собрался ответить, когда оба обернулись и глянули на Аррена. Они ясно расслышали в тишине свистящий шелест стали по ножнам. Аррен глядел вверх, на край дюны позади головы мага, и меч его был наготове.

Там стоял человек, ярко освещенный солнцем, и ветерок слегка шевелил его одежду. Он стоял неподвижно, совсем как изваяние, если бы не это слабое движение подола и капюшона легкого плаща. Волосы, длинные и черные, падали на плечи массой блестящих локонов; человек был широкоплеч и высок, силен и красив. Его глаза, казалось, смотрели поверх всех на море. И он улыбался.

— Орма Эмбара я знаю, — сказал он. — И тебя я тоже знаю, Ястреб, хотя ты сильно состарился с тех пор, как я видел тебя в последний раз. Ты стал Верховным Магом, как мне рассказывали. Ты стал великим, хотя ты уже старик. И с тобой твой юный слуга, маг-ученик, разумеется, один из тех, кто хочет научиться мудрости на Острове Мудрых. Что вы оба делаете здесь, так далеко от Рока и неуязвимых стен, которые защищают Учителей от всякой порчи?

— Появилась брешь в стене, куда более великой, чем стены Рока, — сказал Гед, стиснув обеими руками свой жезл и глядя снизу вверх на незнакомца. — Но ты явился к нам не во плоти, так как же мы сможем приветствовать того, кого столь долго искали.

— Во плоти? — сказал человек и снова улыбнулся. — Это же просто мясо, труп, работа для мясника. Так стоит ли принимать его в расчет, когда два мага решают свои дела? Нет уж, Верховный Маг, давай сойдемся разум с разумом.

— Мне кажется, так ничего не получится… Убери свой меч, мальчик. Это всего лишь послание, видимость, а не настоящий человек. С таким же успехом ты мог бы рубить мечом воздух. — И Гед снова обратился к гостю: — На Хавноре, когда твои волосы были еще белыми, тебя звали Коб. Но это твое обыденное имя. Как мне тебя называть, если мы встретимся по-настоящему?

— Можешь называть меня Господь, — сказал высокий мужчина, стоявший на краю дюны.

— Хорошо. А как еще?

— Можно — Король и Учитель.

Тут Орм Эмбар зашипел — громко и жутко, его огромные глаза полыхнули зеленым огнем; но он отвернул голову, чтобы не видеть того человека, и припал, затаившись, на дне лощины, как будто хотел, но не мог двинуться.

— Где же мы сможем найти тебя — и когда? — продолжал расспрашивать Гед.

— В моих владениях, когда мне заблагорассудится.

— Очень хорошо, — сказал Гед и, подняв вверх свой жезл, слегка повел им в сторону высокого человека.

И тот мгновенно исчез, будто огонь потушенной свечи.

Пока Аррен глядел на то место, где только что стоял человек, дракон мощным движением встал на все четыре лапы; его когти врылись в песок, броня гремела и лязгала, а губы оскалились, открывая жуткие зубы. Но маг снова оперся о свой жезл.

— Это всего лишь мысленная весть. Изображение или образ того человека. Оно может говорить и слушать, но не имеет никакой силы, кроме той, какой его наделяет наш страх. Оно даже не обязательно дает правильную видимость — если только пославший не пожелает этого специально. Мне кажется, то, что мы видели, выглядит не совсем так, каков он сейчас.

— Как ты думаешь, он где-то близко?

— Мысленная весть не может пролетать над водными просторами. Он сейчас на Селидоре. Но Селидор — огромный остров: шире Рока и Гонта, а в длину почти с Энлад. Мы можем долго искать его.

Тут заговорил дракон. Выслушав его, Гед обернулся к Аррену и сказал:

— Вот что говорит Владыка Селидора: «Ныне я вернулся в свою страну и уже не покину ее. Я найду Разрушителя и приведу тебя к нему, и вместе с тобой мы уничтожим его». И разве я уже не говорил тебе: дракон что-то ищет, он обязательно найдет?

После этого Гед опустился на одно колено перед огромным драконом, как вассал перед своим сеньором или королем, и поблагодарил его на драконьем языке. Дыхание дракона, такое близкое, обдало жаром его склоненную голову.

Орм Эмбар снова вытащил свое тяжелое чешуйчатое тело, взмахнул крыльями и взмыл в воздух.

Гед отряхнул песок с одежды и сказал Аррену:

— Ну вот, теперь ты видел меня, стоящим на коленях. И, может быть, ты увидишь меня на коленях