Получается, что Устинья, создав опасное оружие, попыталась скрыться, а не просто бросила ребенка. Жалела о содеянном и написала целый труд, полагая, что дочь когда-нибудь  прочитает. И все это произошло из-за недальновидной политики, проводимой нашими родовитыми князьями, желающими ограничить магию существ.

– А я не успела, – робко произнесла Баба-Яга, разводя руками. – Занятия же.

– Тогда ликуй, девочка, – проснулось во мне злорадство. – Будет у тебя время и на обучение, и на чтение, и на тренировки. Не зря я твой куратор.

Глава 15

Ульяна

После злорадного замечания от Бойцова я с ужасом думала о предстоящих днях своего заключения. Судя по всему, меня ждет ни разу не одинокая башня для девы в беде. Я натурально буду постигать науку словно молодые парнишки в весенний призыв. С упыря станется. Научусь копать от забора и до… ужина, спать где придется и повышу навык одеваться и раздеваться, пока горит спичка.

 Ммм, может, все-таки в академии остаться в качестве неугомонного призрака? А что? Ходить умею, цепи найду, буду метаться между стен и пытать куратора противным позвякиванием.

К счастью, Вячеслав Алексеевич милостиво разрешил подругам собрать мои вещи, отыскать обиженного на меня, мир, вселенную и самого преподавателя кота, и проститься со мной. Если Злата искренне переживала, и ее глаза были на мокром месте, то Мила провожала меня, будто я не убежища ищу, а сама в плен профессора взяла.

– Я там тебе кое-что положила, – русалка подмигнула мне, – ты должна оценить.

– Не слушай ее Ульян, – сразу влезла оборотница, – если ты ее сорочки наденешь, то оценишь не ты, а Бойцов.

– Вы мне хотя бы звоните, – последнее, что меня интересовало, это легкомысленные ночные одеяния морской царевны, – рассказывайте новости.

– Я и Максу твой номер сообщу, конкуренция никогда не повредит, – во второй раз подмигнула Мила, которая, кстати, и помогла мне приобрести дорогостоящий артефакт.

Какое-то чересчур романтическое у нее настроение было. Кто о чем, а лысый о расческе. Моревна не оставляла попыток покорить сердце ректора, заодно подначивала меня соблазнить преподавателя. То, что мы друг друга едва переносим, ее не останавливало.

Но и эти дурачества меня не занимали. Мария Федоровна утром приходила ко мне и объясняла, как продолжать лечение. С ее слов выходило, что я была в одном шаге от смерти, и после подобных новостей люди обычно свою жизнь переосмысливают. Честно признаться, я боялась. Затравленно оглядывалась и вздрагивала каждый раз, если кто-то приходил в мою палату. Я уже ждала чего угодно, испытав на себе страшную магию подчинения. А пытаясь вспомнить печальные события, в голове возникала страшная боль. Неплохо на мне потоптались.

Но я никак не могла понять. За что? Я ведь ничего толком и не выяснила. Лишь подтвердила всем известные опасения.

Мы несколько раз беседовали с ректором и деканом. Каждому было интересно взглянуть на дневники. Чтобы Лука мне их вернул, они даже разрешили дереву расти напротив больничного корпуса, хоть и княгиня была против.

И они тоже задавались вопросом, чем я не угодила преступнику? Прочитать написанное могла исключительно я, два известных и могущественных мага, как бы ни бились, но снять заклятие, наложенное Устиньей, не смогли.

Наконец, наступил день моего переезда. Слава стараниям Бойцова, устроившего все ранним утром, потому что Вячеслав Алексеевич не хотел собирать лишних свидетелей. Он и не всем преподавателям сообщил, что я буду гостить в его доме. Для других, несведущих, меня отправили на реабилитацию, строго-настрого запретив рассказывать друзьям, где именно я буду находиться.

Повезло, что поездка была недолгой. Жил мой куратор недалеко от Светлогорья, так что путь не занял много времени.

Морщась при каждом движении, Соболевская совершила чудо, поставив меня на ноги, но болезненные ощущения продолжали меня мучить, я присвистнула от удивления.

Достаточно познакомившись с характером профессора, я ждала как минимум вампирского логова. Эдакого старинного и мрачного замка, где он втайне держит и истязает свои жертвы. Не зря же он такой угрюмый. Но обстановка была до крайности жизнеутверждающей, будто я на дачу к нему приехала.

Небольшой бревенчатый домик стоял в отдалении, почти на самой границе с лесом. Впереди был разбит неухоженный огород, застрявший в сорняках и плюще. Окна с резными, практически кружевными ставнями были открыты нараспашку, а тюлевые короткие занавески развивались от дуновения теплого ветерка. Повсюду росли одуванчики, васильки и тюльпаны.

Бойцов огородил свою территорию забором, но едва мы подъехали, как из соседней калитки выскочила женщина в цветастом переднике.

– Славочка, ты ли это? – она бросилась расцеловывать мужчину. – Как давно тебя не видела. Вырос, возмужал. А как твоя матушка поживает?

Вячеслав Алексеевич внезапно покраснел и стал походить на виноватого и смущенного подростка.

– Анна Петровна, вы извините, я не один. Я к вам обязательно зайду, но хотел бы отдохнуть с дороги.

Женщина отстранилась и заметила меня. Мне даже стало как-то неуютно под ее пронзительным взглядом. У меня еще и скелетообразный кот на руках, как назло.

– Славочка, ты что? – она всплеснула руками и кинулась ко мне. – Невесту привез? Наталья знает? Радость-то какая. Деточка, какая же ты худенькая!

Все, что я могла, это не сопротивляться и давать себя обнимать. Зато открывался прекрасный вид на мрачное лицо декана. Я прямо чувствую, как у него шевелятся губы, пытаясь донести до меня: «Расскажешь кому, убью». Чувствую и, похоже, наблюдаю.

После смерти кулаками не машут. Я точно расскажу, не выдержу. Хоть какая-то польза от этого бреда.

Наконец-то, Анна Петровна перестала стискивать меня в смертельной хватке. Смертельной не из-за нее, а из-за убийственного взгляда Бойцова.

– Я Ульяна, Баба-Яга – пролепетала я. – Очень приятно.

Кажется, я сказала что-то лишнее, потому что лицо соседки нахмурилось. И небо, возможно, тоже. Видимо, что и в окрестностях Светлогорья махровым цветом расцветали противоречия, касающиеся магических существ. А ведь выглядит как приличная женщина. Какое отвратительная ограниченность ума.

– И мне, – Анна Петровна отошла на шаг и посмотрела в сторону своего дома. – Пойду я. У меня молоко убегает… наверное.

Так, оно еще и скисло, я уверена.

– Да ладно, оставайтесь, – настроение у Вячеслава Алексеевича приподнялось, и он мне подмигнул.  – Вместе письмо матушке напишем.

– Нет, Слав, что ты, – отмахнулась она. – Ульяна же невеста. Ей освоиться надо.

Соседка поспешно убежала, а преподаватель, не теряя времени, подтолкнул меня к входу.

– Не бойся, там никого нет. Никаких знатных дам с сомнительными рассуждениями.

– Я даже жалею, – забурчала я, отпуская кота побегать.  – Вы не говорили,