Шрифт:
Закладка:
– Опять? – растерялась несчастная ведьма. – Сколько же можно? Признавайтесь сразу, все плохо? Я не могу ходить?
Что-что, а с толку она сбивала превосходно.
– При чем здесь самочувствие и ходить? – не понял Дима. – Ты же ноги чувствуешь?
– Чувствую, – кивнула она, – но когда рядом сидит ректор и декан факультета криминологии, держащий меня за руку, дело явно пахнет керосином.
Она, поганка, даже принюхалась.
– Можешь ты ходить, можешь, – я отпустил ее, чтобы не смущать дальше, и сам удивлялся своему порыву. – Ты в состоянии рассказать, что с тобой произошло?
Бабкина помрачнела, вспоминая события, приведшие ее к плачевному исходу. Она закрутилась на месте, пытаясь рассмотреть, что у нее на спине, но больничная сорочка не давала обзор.
– Это было внушение… – я не спрашивал, а утверждал.
– Да, внушение, – она безвольно опустила плечи. – После занятий я хотела побыть одна, пошла в общежитие, а потом… – девушка прикрыла глаза, – у меня будто клеймо выжгли, и чужой голос приказал сброситься.
– А голос ты узнала? – подался вперед Дмитрий Игоревич. – Каким он был? Женский или мужской?
Она замолчала. Силилась вспомнить, застыла, но…
– Я не помню, – расстроилась Ульяна и с надеждой взглянула на меня. – Совсем. Ощущение, что у меня в мозгу порылись и все воспоминания вытащили.
– Ментальная магия, – заключил друг. – Жаль.
– И что теперь будет? – спросила студентка. – Вы действительно отправите меня обратно? Я не хочу.
– Нет, успокойся, – я погладил девушку по плечу. – Как Мария Федоровна разрешит тебя отпустить, отправишься со мной, в мой дом.
Но и это известие девушку не обрадовало.
– А может мне остаться в Университете? Клянусь, я нигде не буду ходить одна. Либо с Милой и Златой, либо с Максом. Пожа-а-алуйста.
Ее слова мне не понравились. Я, между прочим, к ней со всей душой, а она предпочитает какого-то недоросля? Он сам без году неделя обучается, какой из него охранник?
– Дался тебе этот Макс? – я нахмурился.
– Я, пожалуй, оставлю вас наедине, – засмеялся сидящий рядом Дмитрий, явно забавляясь сложившейся ситуацией. – Сами знаете, дел по горло, надо общественность успокоить, заклинания на больничное крыло наложить. Вдруг вы его вдвоем разнесете? Учитывая склонность Ульяны к разрушениям, я ничему не удивлюсь.
– Иди уже, – проводил шутника мрачным взглядом. – Иначе я сам кабинет твой разнесу.
– Ушел, ушел, – продолжал за мой счет развлекаться глава Университета.
Бабкина, пока я отвлекался на Иванова, забилась под одеяло. Ей-богу, складывается впечатление, что все, окружающие меня люди, издеваются надо мной.
– Ты мне не ответила, – стянул с нее ткань. – Чем я тебе не угодил?
– Да при чем здесь это? – запищала она как мышь. – Зачем меня прятать? Так вы и не найдете никого. А если я буду на виду, преступник отыщется быстрее.
– Отличная идея, – скрестил я руки на груди. – Отыщется быстрее и добьет тебя. Бегал у нас по территории полуживой скелет кота, пусть и девочка появится. Быстро признавайся, что тебя не устраивает?
Ульяна, конечно, ведьма, но ведьма не обученная. Не умеет еще лукавить и нагло врать. По лицу же вижу, что она боится последствий, но упрямо твердит, что дело не во мне.
– Вячеслав Алексеевич, не надо, – побледнела она еще больше. – Зачем эти глупые подробности? Мало вам того, что мне в принципе неудобно с посторонним мужчиной в одном помещении находиться?
– Серьезно? – я окончательно рассвирепел. – А «Эйфории» налакаться, потом на мне всю дорогу спать удобно было? Или в моем кабинете девятый вал и поиск морских сокровищ организовать? Я уже молчу про ночные похождения в комнату Любавы и на кладбище, нарушая огромное количество правил. Да, – я кивнул, подтверждая свою осведомленность. – Мне и про это известно. Я еще допрашивать тебя буду, что ты забыла в склепе. Странное место для свидания с Максимом, не находишь? Он, кстати, тебе как поможет отбиваться, сам щенок малолетний?
От каждой моей брошенной фразы Баба-Яга вздрагивала, раскраснелась, меняя синеватый оттенок на лице на более здоровый, и тяжело задышала, сжимая руки в кулаки.
– Чего вы ко мне прицепились словно клешнями? – воскликнула она. – Хотите правду, получайте. От вашей заботы, Вячеслав Алексеевич, удавиться хочется. Вы на меня кричите постоянно и замечания делаете. И предубеждения у вас возникли, едва я порог Университета переступила. Сами признавались, что ведьм недолюбливаете.
– Конечно, недолюбливаю! Я тебе в который раз объясняю, что твоя жизнь в опасности, а ты причины идиотские выдумываешь.
Я специально выводил ее на эмоции, понимая, что в спокойной обстановке она никогда не признается. Но высказанное было принять нелегко. Да, поначалу относился к обучению на своем факультете отрицательно, да, был недоволен. Поменял же свое мнение, и с ней стал мягче. Неужели она не заметила?
Видимо, хотя бы на секунду девушка осознала всю патовость своего положения, и настала благословенная тишина.
Бабкина долго молчала. Закрутилась, накрылась с головой и фыркнула.
– Ладно, уболтали. Везите меня за тридевять земель в замок страшного колдуна. При одном условии…
– Каком? – дернулась у меня бровь.
Надо ее на экскурсию к Черномору свозить, чтобы не сравнивала. Между прочим, уважаемый преподаватель. Не выдержал наглости студенток, большого объема работ и жалоб от вездесущих, заботливых родителей. Ученица Людмила совсем разум потеряла и к несчастному старику приставать пыталась, надеясь таким образом получить хорошую оценку. Исход был печальным. Черномор ее к себе в поместье унес и во время каникул заставил предмет выучить, чтобы от зубов отлетало. Скандал замяли, но осадок у всех остался.
– Что за следующие сведения, о которых я расскажу, вы меня ни наказывать, ни орать не будете.
Стало интересно.
– Обещаю, – прижал ладонь к груди, а свободной рукой выписывал знак волшебной клятвы. – Ничего тебе не сделаю и даже вопить не буду. Что у тебя за сведения?
Ульяна приподнялась и начала свой приправленный ненужными подробностями рассказ. Как она получила материнский дневник, как нашла упоминание в нем о запретных артефактах, и как пошла вечером гулять с уже ненавистным мне Максом в сторону некромантского кладбища. Исключить его, что ли? Но не за что.
– Можно про свидания и прочую чепуху не вспоминать? – кривился я каждый раз, если она называла имя парня. – Почему ты сразу не пришла и не показала дневник?
– Ага, чтобы вы меня еще больше возненавидели? – высказала она мне, будто это был очевидный факт. – Вы меня с первого дня в преступницы записали.
Меня немного перекосило. Поторопился я с обещаниями не злиться.
– Причин-то не было. – хмыкнул я. – Ты же только на третий день влезла в охраняемую комнату? Ладно, неважно, – махнул рукой, признавая в
