Шрифт:
Закладка:
Лан Дэшэн не метил так высоко, как брат, однако благодаря приобретенным связям смог пробиться на государственную службу («Без взятки на экзаменах не обошлось, куда ему, даже "Лунь Юй" выучить не мог!») и довольно быстро подняться до третьего ранга. Последнюю пару лет он носил звание цзяня-управителя и руководил министерством двора[263]. Еда, которая подавалась на стол всем обитателям дворца – от императорской семьи до слуг; снадобья, которыми лечили заболевших; ремонт помещений и мебели; освещение покоев; поддержание дворца в чистоте; забота о лошадях в конюшне – всем этим занималось вверенное ему ведомство. Разумеется, Лан Дэшэн не вникал во все лично, для этого у него были заместители и помощники, но утверждал все решения и ставил печати в документах именно он. Закупкой тканей и пошивом одежды он ведал тоже – фэнъюй[264] связывался от имени Лан Дэшэна с поставщиками и закупал необходимые ткани в нужном количестве. С ним и общался Сяньцзань до недавнего времени.
Несмотря на множество противоречивых высказываний, Иши пришел к выводу, что Лан Дэшэн – человек старательный и трудолюбивый. Безусловно, очевидное участие в его продвижении по службе принял старший брат со своими полезными связями, но и личные качества тут сыграли не последнюю роль. Благодаря труду господина управителя все дворцовые службы работали без накладок – Иши за время своей жизни при дворе неоднократно в этом убеждался. Подозрительным выглядело разве что внезапное вмешательство в судьбу родственницы, которую до недавних пор даже не представляли ко двору, – ясно, что своеволие дочери было для Лан Дэмина тяжелым ударом, и его младший брат, скорее всего, не слишком дружелюбно относился к племяннице. Решил поправить дела, выдав ее за кого-то из придворных? Если так, то скромный торговец тканями только мешал. Или причина совсем в другом? Род Мэн стремительно отвоевывал утерянные много лет назад позиции, Мэн Минсинь удачно женился, выкупил имение в городе, вернулся в светскую жизнь, и Лан Дэшэн не хотел усиления возможного соперника еще и за счет брака племянника главы Мэн? Звучит странно. Колодезная вода речной не помеха[265], роду Мэн и роду Лан делить нечего. Хотя, может, так дело обстоит лишь на взгляд Иши, далекого от дворцовых интриг, а для знати это – существенный повод начать строить козни.
Многое нужно было обдумать, и Иши, рассудив, что утро вечера мудренее, отправился спать. Новый же день принес еще одно письмо от Сяньцзаня и появление Хань Шэнли.
– Си-сюн! – Друг сиял, как начищенная медная тарелка. – Рад видеть тебя живым и здоровым! Как ты тут? Как твое расследование? Готовься: в ближайший месяц буду тебе надоедать!
– Да на здоровье, Хань-сюн. – Иши с некоторым удовлетворением понял, что искренне рад его видеть – а значит, действительно привязался, и круг дорогих ему людей расширился хоть немного за пределы семьи. – Не поверишь, насколько не хватало дружелюбных лиц в этой неразберихе. Я, честно признаться, не ждал тебя так быстро; был занят попытками поладить с Тянь Суи.
– О-о-о, старина Тянь! – хохотнул Хань Шэнли. – Он только рад будет вернуться во Дворец Дракона. А у меня все на редкость забавно вышло: едва молодой господин Хань узнал, что я хочу побыстрее получить назначение на дежурство во дворец, потому что тебе требуется помощь, сам попросил главу поменять списки. Видно, ты произвел на него впечатление при встрече. Не волнуйся, я никому не сказал про то, что случилось после. Остальным знать ни к чему, а молодой господин расстроится, он ведь очень правильный, соблюдает все уложения в клане. Он и подумать не мог, что Его Высочество нарушил приказ отца, чтобы провести с ним время, а тем более что из-за этого накажут кого-то. Так что если молодой господин правду и узнает, то не от меня. Ну или Его Высочество пусть сам ему расскажет.
– Спасибо, Хань-сюн. – Иши был отчасти тронут. Воспоминания о пережитом унижении уже не причиняли боли, но думать о свидетелях было неприятно.
Про расследование он рассказывать не стал, пусть поделиться и хотелось: не потому, что не доверял заклинателю, а потому что считал рискованным обсуждать высших сановников как возможных участников преступления, к тому же прямо во дворце. Он, может, и рискнет, но позже, не здесь и не сейчас – в конце концов, Хань Шэнли можно было доверять, раз он лечил его духовной силой в обход императорского указа; едва ли он выдаст его теперь. Мнительным Иши никогда не был.
В письме же обнаружилось интересное. Сяньцзань сообщал, что почти сразу за отказом в поставках тканей на имя Лан Дэшэна получил точно такое же предложение на имя некоего Бо Вэня – и, конечно же, тоже во дворец. Брат писал, что все это очень подозрительно и он прекрасно это понимает, но предложение намерен принять: вдруг это поможет разобраться в странном поведении Лан Дэшэна.
Что ж, Иши давно был готов к тому, что все братья Си увязнут в расследовании больше необходимого. Теперь оставалось продумать план действий так, чтобы все они по возможности остались невредимы, – хоть Иши и признавал с грустью, что лично ему успокаивающие снадобья точно пригодятся.
Выходило, что все крутится вокруг товаров. Сяньцзань в качестве зятя Лан Дэшэну был не нужен, но вот его услуги в качестве продавца тканей – очень даже. Быстро выяснилось, что Бо Вэнь также являлся фэнъюем, как и помощник Лан Дэшэна, ранее сотрудничавший с лавкой Си, только не из службы одеяний, а из службы покоев. Еще подозрительней: к чему фэнъюю из другой службы заниматься тканями? Выглядит подставным лицом. Под предлогом расширения полномочий и тайного поручения начальства Иши затребовал в канцелярии отчет по закупкам за последние полгода (всей душой надеясь, что господин Цао не пойдет проверять, какое зелье его чрезмерно усердный подчиненный продает в своем кувшине[266]) и выяснил, что пару месяцев назад кое-какие товары стали закупаться в количестве, превышающем необходимое, если судить по более ранним записям. Помимо различных тканей (и все почему-то плотных, вроде сукна или конопляного полотна) в списке значились ковры, корм для лошадей, вешалки для одежды, бронзовые подставки под благовония и цветочные горшки. Если верить отчету, во дворце либо резко прибавилось обитателей, либо уже имеющимся срочно понадобилось по два-три новых одеяния (разве что к зиме, летом в сукне жарко, а из конопляной ткани одежду шьют только для слуг). Число лошадей в конюшне также возросло; а если говорить о коврах, то тем количеством, что значилось в списке, можно было застелить основные коридоры слоя в три. Вездесущий А-Фань доложил, что новых слуг за это время не нанимали, новых ковров он нигде не заметил, одежды, по словам его знакомых среди вешальщиков[267] и швей, не прибавилось, да и уже имеющаяся рвалась и портилась не больше обычного. Конюхам и объездчикам о новых лошадях не было известно ничего. По всему выходило, что множество самых разных товаров просто провалилось в Диюй или, что более
