Герман усмехнулся про себя. Весь курс следил за развитием романа между Ратушной и профессором Шурыгиным – худеньким, юрким и пронырливым мужчиной пенсионного возраста, – который длился уже несколько лет. Шурыгин морочил голову и любовнице, и жене, явно предпочитая оставить всё как есть, но Полина на что-то надеялась и каждый год выбирала свадебное платье. Боростовскому было её жаль. Умница и красавица тратила драгоценные годы впустую. И речь шла не о науке, а о долгой и ничего не обещающей связи.

– О твоей личной жизни я предпочитаю не спрашивать, – откровенно признался Герман. – Будет что-то новенькое – пригласишь на свадьбу.

– Хотелось бы, – с тоской в голосе ответила Полина и тут же сменила тон. – Дорогой, ты позвонил не для того, чтобы поговорить обо мне. Колись, зачем я тебе понадобилась? Как женщина или как врач?

– Ни то ни другое, – сказал доктор. – Видишь ли, мне действительно нужна твоя помощь, только совсем в другом вопросе.

– В каком? – полюбопытствовала Полина. – Мне уже интересно.

– Мне очень нужно повидаться со Славой Машковским, – признался он. – Ты не знаешь, где он демонстрирует плоды своих трудов?

– У Славика никогда не было своих плодов, – расхохоталась Ратушная. – Он всегда стремился завладеть чужими. Тем не менее я не слышала жалоб по поводу его кардиологической деятельности. Наверное, в профессиональном плане у него всё складывается более удачно, чем в личной жизни.

– Тебе о нём что-нибудь известно? – спросил Герман. – Ну, о его личной жизни? – он почти не надеялся, что приятельница сообщит какие-нибудь ценные сведения об отношениях Славика и Гали. Да и имело ли это сейчас значение?

– После окончания мединститута мы иногда пересекались у общих знакомых, – отозвалась женщина. – Он женился не на враче, а, кажется, на переводчице, серой мышке, которая одевалась ужасно безвкусно. Мне довелось её однажды увидеть. Единственным украшением избранницы Машковского были чёрные вьющиеся волосы – мечта многих девчонок, – Герман заметил про себя, что в Полине говорила женская ревность. Галя вовсе не была серой мышкой. Может быть, Ратушная когда-то имела виды на красавца-однокурсника? Во всяком случае, она безоговорочно делала за него курсовые. – Слава говорил, что пожалел бедняжку, потому что в её семье случилось много несчастий. Деда-генерала посадили за хищение, и он умер в тюрьме. Бабушка сошла с ума и покончила с собой. Отец, не выдержав всего, что обрушилось на них, нашёл другую женщину. Да и сам Слава не оказался примерным мужем. Жёнушка обнаружила его в постели с лучшей подругой, давно положившей на него глаз. Однако тебе это вряд ли интересно. Сейчас Машковский трудится в шестой поликлинике. Вроде бы не женат. Вот и всё, что мне о нём известно.

– Огромное тебе спасибо, – Герман рассыпался в благодарностях, пообещав зайти на кафедру. После рассказа Полины пазл, который он никак не мог собрать, сложился, – вернее, почти сложился: не хватало нескольких деталей. Но их должен был предоставить Машковский.

Смахнув пот со лба, доктор принялся лихорадочно размышлять. Итак, преступник – Владислав Машковский (в этом не оставалось сомнений), его бывший однокурсник и бывший Гали. И, наверное, ко всему – бывший порядочный человек, – если, конечно, когда-нибудь таковым являлся. После развода Лопатина снова взяла девичью фамилию, не желая иметь с предателем ничего общего. Галя говорила, что Владислав пытается помириться с ней. Разумеется, всё это не от большой любви, а от желания завладеть перстнем. Возможно, и крутился возле Лопатиной именно по этой причине.

Правда, возникал вопрос: почему коллега не заполучил драгоценность раньше? Когда он являлся законным мужем, в его распоряжении были тысячи удобных ситуаций. Этому находилось всего одно объяснение. Не знал? Да, скорее всего так. Мама и бабушка супруги никогда не носили кольцо, и Елена Васильевна призналась дочери в его существовании только на смертном одре. Оставшись одна, Галина рассказала обо всём Владиславу, и он решил заполучить сокровище. Убить жену и взять «Кровь падишаха» или просто украсть из квартиры он не решался. Галя могла упомянуть о нём подругам, коллегам, – и его тут же включили бы в список первых подозреваемых. Нужно было действовать умно и просчитывать каждый шаг. Это ему почти удалось. Да, почти удалось.

Герман вдруг встрепенулся. Срочно, срочно сообщить о нём Гале! Ещё раз позвонить! Теперь, когда перстень у неё и она пока не собирается ничего предпринимать, бывший муж попытается снова с ней связаться. Кто знает, может быть, он уже продумал её убийство, тоже идеальное. Доктор достал телефон и снова набрал номер женщины, ставшей ему небезразличной. Длинные гудки били по барабанным перепонкам, как траурный марш. Сорвавшись с места, он помчался к машине. «Форд» рванул со стоянки и понёсся со скоростью звука, скрипя тормозами на поворотах. Боростовский не обращал внимания на светофоры, следя только за тем, чтобы не сбить прохожих. Когда машина влетела во двор и остановилась в двух шагах от пожилой соседки, та поглядела на врача с укоризной:

– Совести нет у современных водителей.

Однако он ничего не слышал. Забыв закрыть автомобиль, Герман бросился в подъезд и в мгновение ока оказался перед квартирой, навалившись на звонок. Но открывать ему никто не спешил. Ральф жалобно скулил за дверью. Дрожавшими руками Боростовский достал ключ и провернул его в замочной скважине. Верный пёс сразу бросился к нему, встал на задние лапы, а передние положил на грудь хозяину, словно собираясь его утешить.

– Галя! – позвал Герман, надеясь на чудо. Может быть, она просто спит и ничего не слышит? Не снимая обуви, он прошёл в её комнату. Тишина. Заправленная кровать. Салфетка на тумбочке с каким-то рисунком, которую он машинально положил в карман. Девушки нигде не было.

– Галя! – заорал доктор, не узнавая собственного голоса. – Галя!

Глава 4

Галя отметила про себя, что обычно болтливый Слава за всю дорогу не проронил ни слова, и оценила это. Она не представляла, о чём будет говорить с бывшим мужем. Что, если он сразу затеет разговор о её возвращении? Тогда она скажет ему правду – никакого возвращения не состоится, всё останется по-прежнему, – и поездка потеряет всю свою прелесть. Однако Машковский молчал и разомкнул губы только после того, как они въехали в посёлок.

– Ты помнишь, где был этот дом?

Несмотря на прошедшие годы, память хорошо запечатлела путь до волшебного местечка. По просёлочной дороге, мимо заброшенной воинской части и нескольких недостроев.

– У тебя отличная память, – улыбнулся Слава. – Впрочем, чему удивляться. Ты знаешь