что Феликс лишь вздохнул и промолчал. Что это означало, было известно только ему, но Даниэла поняла, что дальнейшие вопросы бесполезны, поэтому просто ещё крепче обняла его. Она почти смирилась с неудачей, когда Феликс неожиданно для неё заговорил.

— Из-за одиночества, — сказал он.

Удивительно. Его никогда не интересовали окружающие и он нарочно ограждал себя от лишнего общения, поэтому казалось, что Феликсу оно не нужно. Но, как выяснилось, даже он испытывал простые человеческие чувства.

— Почему тогда ты сам избегаешь других людей?

— Потому что я их не понимаю, а они не понимают меня.

— Может, ты просто не знаешь, как с ними общаться? — спросила Даниэла, не отпуская его.

— Знаю, но мне это не интересно, — ответил Феликс. — Мы слишком разные, и я не вижу смысла тратить на это время.

— Тогда почему ты решил потратить время на меня? — усмехнулась Даниэла. — Я ведь от них мало чем отличаюсь.

В очередной раз ей удалось озадачить его, и Феликс снова замолчал. Немного подумав, он поднял голову и пристально посмотрел ей в глаза, словно пытался что-то понять про неё.

— Ты ошибаешься, Даниэла, — наконец, сказал он. — Может показаться, что мы совсем не похожи, но я долго за тобой наблюдал и знаю, что мы мыслим одинаково.

Его пристальный взгляд заставил её занервничать. У неё даже проскользнула мысль о том, что Феликс как-то догадался обо всём и теперь проводит очередной эксперимент, проверяя свои предположения, но не было ни единой возможности узнать это наверняка.

— Не понимаю о чём ты, — ответила Даниэла и растерянно засмеялась.

— Ты не раз обвиняла меня в том, что я использую окружающих для своих целей, но разве ты не поступаешь так же? Вспомни, скольких ты втянула в свою месть одноклассникам просто потому, что тебе так захотелось, и как ты целый год изображала отношения с Максом только для того, чтобы быть ближе ко мне. Неужели ты будешь отрицать, что другие люди для тебя тоже всего лишь средство?

Всё это время, пока Феликс говорил, Даниэла изучала рисунок на линолеуме и не решалась взглянуть на него. То, с какой точностью и беспристрастностью он раскрывал те вещи, в которых она даже себе не хотела признаваться, пугало её, но одновременно и интриговало. Возможно, в этом и заключалась главная причина, по которой Даниэла до сих пор не сбежала от него.

Какими бы словами она не ругала Феликса, он оставался единственным человеком в её жизни, на которого нельзя было никак повлиять. Его закрытость и проницательность не давали ей покоя, и желание понять, какой Феликс на самом деле, перевесило доводы здравого смысла. Впрочем, может он был прав, и они действительно похожи?

— Ну так что, Даниэла, — спросил Феликс, — тебе когда-нибудь бывает одиноко?

Постепенно на его лице проступала хитроватая и отчасти коварная полуулыбка, и Даниэла поняла, что пришло время платить за ту откровенность, на которую она его вывела. Отрицать его выводы было бесполезно, Феликс знал, что он прав, и задал этот вопрос только для того, чтобы проверить её. Вместо споров Даниэла выпрямилась, нацепила на себя хладнокровное выражение и слегка растянула губы в такой же ехидной улыбке.

— Да, — сказала она и едва заметно вскинула брови. — Большую часть времени.

Судя по всему, такой ответ Феликса более чем устроил, так как он ничего больше не сказал, и лишь с довольным видом усмехнулся. Находиться рядом с ним и дальше было опасно, поэтому Даниэла немного подождала и спрыгнула с подоконника, чтобы уйти до того, как он ещё что-нибудь придумает.

— Ладно, — сказала она, — не буду больше тебе мешать, у тебя, наверное, дел полно.

Не успела Даниэла сделать и шага, как Феликс ухватил её за локоть, притянул и крепко прижал к себе, стиснув вместе с руками. Она ткнулась носом в его плечо, и у неё не получалось даже пошевелиться.

— Что ты делаешь? — смеясь, спросила Даниэла.

— Я не могу тебя обнять? — серьёзно спросил он в ответ.

— Можешь.

— Тогда не задавай глупых вопросов.

Вздохнув, она закрыла глаза и улыбнулась. Как бы странно это ни было, но его колкости в её адрес всё меньше раздражали Даниэлу, более того, она начала подозревать, что это его своеобразный способ проявления любви. Можно, конечно, было обвинить его в грубости и потребовать более уважительного отношения, но Даниэла не собиралась этого делать. Хотя бы потому, что сама поступала так же.

* * *

В актовом зале не стихал галдёж, и после тихой и спокойной атмосферы кабинета математики у Даниэлы даже голова разболелась. Она всё ещё не понимала, что заставляет всех этих людей оставаться каждый день после уроков и до посинения репетировать, потому что Даниэла ни о чём, кроме побега домой, не мечтала. Радовало только одно: оставалась всего неделя репетиций, а потом впереди маячили долгожданные каникулы.

— Денисова, ты куда пропала? — моментально прицепился к ней староста, стоило только ей переступить порог. — Я тебя уже минут двадцать везде ищу!

Посвящать его в детали своего досуга она не собиралась, поэтому сразу перешла в боевой режим и уставилась на него, уперев руки в бока.

— Тебе какая разница? — сказала Даниэла. — Дело у меня важное было, я что, перед тобой отчитываться должна?

— Ты свои обязанности должна выполнять, а не шататься непойми где! — выкрикнул староста.

— Тоже мне, контролёр нашёлся! У тебя что, своей жизни нет?

— Благодаря тебе нет, одно сплошное мучение! — воскликнул он и схватился за голову. — Боже, и зачем я повёлся на эти уговоры сделать тебя старостой?

Этот вопрос, по-видимому, был риторическим, потому что ответа на него староста не стал ждать, и, развернувшись, пошёл к сцене. Даниэлу же формулировка зацепила, поэтому она бросилась за ним следом.

— А ну стоять! — приказала она и преградила путь. — Что значит повёлся на уговоры?

— То и значит! У тебя совсем мозг отказал, что ты таких простых вещей не понимаешь?

— Он тебя попросил?

— Попросил? Денисова, когда просят, оставляют возможность отказаться, у меня её не было! — заявил староста и ушёл, продолжив говорить сам с собой — Если бы я хоть на секунду мог представить, какой бардак она разведёт, я бы лучше умер, чем на такое согласился.

Преследовать его Даниэла не стала, потому что ей и так всё стало ясно. Наверное, пора уже было принять тот факт, что всё в её жизни не происходит само по себе, а тщательно планируется Феликсом и исполняется, причём чужими руками. Вроде бы ничего нового Даниэла не узнала, но злость постепенно нарастала.

Почти месяц она носилась со всеми