– Чем вам помочь?

– Сыну трудно дышать по ночам. – Она протянула мне пухлого малыша. – Никак не возьму в толк почему. Моя мама думала, что дело в летних цветах, но ведь они давно завяли.

Взяв ребенка на руки, я прижала ухо к его груди.

– У него воспалены легкие. Что-то их раздражает. – Я улыбнулась младенцу, и он беззубо ухмыльнулся в ответ. Я осторожно вернула его матери. – Вы по ночам пускаете домой какое-то животное, верно?

– Да, у нас живет волкодав.

– Пес спит рядом с ребенком?

Она кивнула.

– Как только вернетесь домой, почистите кровать, подметите пол и стряхните с одеял всю собачью шерсть. Этой ночью оставьте пса снаружи или положите его спать у другой стены ро. Если малышу не станет лучше через несколько дней, приходите снова.

– Спасибо, – сказала женщина. – Меня зовут Кринок. Я почту за честь, если вы с сыном придете к нам завтра поужинать.

– Благодарю, Кринок. Мы с племянником будем очень рады.

Когда я ее поправила, Кринок вскинула бровь и добродушно улыбнулась.

– Тогда до завтра.

Она развернулась и неторопливо направилась в сторону ро, стоящего возле реки, а ребенок пополз за ней по траве.

Я глубоко вздохнула.

– А здесь неплохо, правда, Броккан?

Когда ответа не последовало, я обернулась и увидела, что племянник с интересом глядит на ребят, кубарем скатывающихся с холма по траве. Среди них резвился и мальчик, которого Мурха катал на плече.

– Не хочешь поиграть с ними?

– А вдруг они меня прогонят? – пожал плечами Броккан.

– Так ты сначала спроси.

Броккан задумчиво закусил губу, подумал и все-таки потопал к незнакомым ребятам. Самый рослый помахал ему рукой перед тем, как прыгнуть с холма и покатиться по траве. Броккан рассмеялся и последовал его примеру, услышав подбадривающие крики остальных мальчишек. Я невольно улыбнулась. Дети не надумывают лишнего и поэтому быстро заводят друзей.

Я наблюдала за ними, пока не услышала шорох травы за спиной. Удивительно, но ко мне подошла еще одна женщина, а с ней – две юные девушки.

– Меня зовут Лукреция, – представилась женщина, поклонившись. – А это мои дочери, Мария и Фелиция.

– А я Фоула, – улыбнулась я. – Чем вам помочь?

Лукреция рассказала о недугах дочерей, в основном о боли во время регул. Сами девушки без умолку болтали и дразнили друг друга, чем напомнили мне нас с Роунат в их возрасте.

Девушкам повезло унаследовать красоту матери. У Лукреции были темно-карие глаза, темно-коричневая кожа и волосы чернее воронова крыла – чернее даже, чем у моего двоюродного брата Колмона, внука египетского принца. Лукреция говорила со странным акцентом: возможно, она родом из Средиземноморья, о котором я столько слышала? Глядя на нарядную одежду, я предположила, что передо мной жена заморского торговца, поселившегося в Ирландии. Впрочем, расспрашивать не стала. В ответ Лукреция наверняка захотела бы узнать о моем прошлом, а мне нечего предложить, кроме лжи.

– Вот, – сказала я, и мой голос прозвучал резче, чем я ожидала. – Заварите эти травы в воде и пейте по утрам.

Я протянула девушкам мешочек с тертым имбирем и листьями петрушки. Их смех затих, и, поблагодарив, сестры побрели к своему ро.

– Такие бойкие, правда? – произнесла Лукреция не то гордо, не то виновато.

– Э-э, да уж, – пробормотала я, сожалея, что так резко оборвала беседу. Как же грубо, наверное, это выглядело со стороны. – И это прекрасно. Надеюсь, они всегда такими останутся.

– Не все с тобой согласны, – рассмеялась Лукреция, потирая предплечья ладонями. – Но раз уж ты находишь их не совсем несносными, может, хочешь сегодня с нами поужинать? Если, конечно, тебя уже не пригласил кто-то еще.

– Нет, сегодня вечером я свободна.

– Тогда увидимся позже. – Сжав на прощанье мою кисть, она последовала за дочерьми.

Сев на траву, я обратила лицо к солнцу – такому теплому, невзирая на позднюю осень. Внезапно меня охватила болезненная тоска, и я не могла взять в толк, отчего именно сейчас. Глубоко вздохнув, я отчаянно пыталась выбросить из головы лишние мысли и не позволить тяжелому гнету сдавить мое сердце, но никак не могла сосредоточиться. Совсем рядом вопили мальчишки, продолжающие скатываться с холма. Удивительно, но в этом гаме я легко различала пронзительный смех Броккана – самый чудесный звук на свете. Невидимый кулак в моем животе разжался как по волшебству.

Вечером Лукреция радушно приветствовала нас с Брокканом под соломенной крышей своего ро. Из котелка над очагом поднимался пар, наполняя комнату восхитительным ароматом. Судя по тому, что Броккан смотрел на котелок огромными глазами, чуть не капая слюной изо рта, он тоже находил запах соблазнительным.

– На прошлой неделе к нам заглянули купцы, торговавшие хариссой, это деликатес из Наварры. – Улыбнувшись с напускной скромностью, Лукреция взяла половник и разлила похлебку по пяти плошкам.

– Наварра? – Я порылась в памяти, стараясь вспомнить географические карты, которые изучала. – Королевство к югу от Франции? Ты оттуда родом?

– Да, – кивнула она, – но предки моего отца жили далеко на востоке.

Поглядев на аппетитную коричневато-желтую похлебку, я отправила в рот первую ложку – и тут же почувствовала приятное покалывание на языке и за щеками.

– Объедение! – Я тут же зачерпнула еще ложку. – Поверить не могу, что ты покинула родину, чтобы поселиться в Ирландии.

Лукреция посмотрела на меня, нахмурив лоб:

– Мне ведь не оставили выбора.

– Ой. Понимаю. – Внезапно у меня во рту пересохло, и я выпустила ложку из пальцев. Значит, она рабыня. Какая ужасная судьба. – Какой позор для Манстера, что король Бриан держит тебя в не…

– Нет, я уже не рабыня. – Голос Лукреции зазвучал веселее, но она все еще хмурилась. – Король Бриан запрещает подданным иметь рабов. Теперь я свободная женщина.

– Тогда почему ты до сих пор не вернулась домой на купеческом судне? – ляпнула я прежде, чем успела подумать. – Прости. Не хочу лезть в чужие дела.

– Не волнуйся об этом, – улыбнулась Лукреция и взглянула на дочерей. – Да, попав в неволю и став рабыней, поначалу я мечтала лишь о свободе и возвращении домой. Работорговцы жестокие люди, да и новый хозяин, купивший меня в Дублине, не отличался добротой.

– Ты сбежала?

Лукреция кивнула:

– Когда войско короля Амлафа разбили при Таре, мы с двоюродной сестрой отправились на юг в поисках купеческого судна, на котором мы могли бы уплыть домой. – Она с нежной улыбкой погладила щеку одной из дочерей. – А потом я передумала.

– Ты осталась в Ирландии, потому что любишь дочерей?

Глядя, как она