– Власть?

– Это тоже важно, да. Но не первостепенно и тем более не для всех. Отношения, сын мой, вот что важнее всего. Можно назвать это любовью, семьей, друзьями… Как угодно.

– Отношения? – спросил непонимающе Уильям. – Разве их недостаточно?

– Отнюдь. Мы лишены возможности иметь детей. А те дети, что рождаются от нас до нашего обращения, потом умирают на наших же руках от старости или войн. Чем дольше живешь, тем быстрее течет время… И даже сотня лет проносится, как один миг, – только успевай хоронить и хоронить… Поэтому мы так цепляемся друг за друга, поэтому Филипп, будучи очень одиноким, так хотел сделать бессмертным хотя бы одного ребенка, и поэтому я, как полоумная, смотрю на тебя с любовью и счастьем в глазах. Да-да, тебя до сих пор смущает, что незнакомая женщина называет чужого взрослого сына своим.

– Я не считаю вас полоумной, – смутился Уильям. – Вы много чего рассказали мне о себе.

– Все равно считаешь, я же вижу, – рассмеялась тихонько Мариэльд. – Ладно, нам нужно собираться. Земли Ноэля ждут нас. Но сначала Офурт.

Послышались тихие шаги, а затем и негромкий стук в дверь. В такой ранний предрассветный час, когда темнота отчаянно противится наступлению света, он зазвучал громким эхом.

– Войдите, – отозвалась Мариэльд.

В спальню, вежливо кланяясь, вошел Галфридус Жедрусзек, управитель Молчаливого замка.

– Прошу извинить, сир’ес, – произнес он. – Но у меня большая просьба… Проверьте, не пропало ли что-нибудь у вас?

Следом за Галфридусом в покои вбежала еще одна взволнованная служанка Лилле Аданов и кинулась к сундуку, где принялась открывать шкатулки, сумки и со спешкой рыться в вещах, проверяя их сохранность. А управитель все это время терпеливо ждал.

– Здесь тоже ничего не пропало, тео, – со вздохом облегчения произнесла девушка.

Все взоры обратились к управителю.

– Хорошо… Это очень хорошо, – выдохнул тот.

– А что случилось? – подняла бровь графиня.

– Одна служанка, пока все были на ужине, обокрала своего господина, а также двух других старейшин. Потом она попыталась пройти через воротную калитку, где ее, конечно же, задержали… Что было в ее пустой голове, не знаю. – Управитель брезгливо поморщился.

– Чья служанка?

Галфридус Жедрусзек помялся, – видимо, сведения просили не разглашать, – но Мариэльд еще раз подняла вопросительно брови, уже выше. И он не рискнул отказывать второй после Летэ. Собравшись с духом, он коротко произнес:

– Графа Тастемара. Только прошу, не распространяйте! Такой позор, такой стыд на наши головы!

Услышав это, Уилл непонимающе нахмурился. Старенький управитель заторопился дальше по коридорам, чтобы попросить проверить всех остальных свои сундуки.

Когда за окном забрезжил рассвет, Уильям уже был готов к долгой дороге. На плечах его накидки, зашнурованной по груди черными завязками, снова был этот вышитый голубой с белым цветок. Он на него покосился, затем закинул за спину свою старую седельную сумку и вышел в коридор. Его безумно интересовало, что это за диковинное растение, но сейчас было не до расспросов.

Вскоре появилась Мариэльд. Ее сопровождали две служанки, один слуга, цирюльник и пара стражников, которые несли на себе сундуки и сумы, напоминая вьючных ослов. Желая им помочь, Уильям подал руку, чтобы ему передали одну из сумок, но те лишь тупо помотали головами.

Глава 8. Западный тракт

Покидая Молчаливый замок, Уильям оглядывал его: эти две темные башни, соединенные друг с другом, раскинувшийся перед ними парк с цветником, который сейчас заботливо укрыл снег, а также напоминающие стылые мертвые глаза окна. Складывалось впечатление, что замок необитаем. Впрочем, вспоминая прислужников и ледяные взгляды старейшин, Уилл подумал, что, может, так оно и есть, может, в замке действительно никого нет.

Из главного входа показались Синистари и Марко. Им тоже передали коней, и, усевшись на них, они сухо попрощались, став первыми, кто покинул эти стены и устремился в родные края.

– Ну что же, мой сын. Давай поедем и мы, к новой жизни… – сказала графиня и взобралась на серую кобылу в яблочко.

Семейство Лилле Аданов неспешно выбралось за ворота. Передвигаясь по рыхлому снегу, отряд углубился в небольшой лесок с голыми деревьями. Ехали молча, не желая нарушать священную тишину рассвета.

Вскоре дубы расступились. Впереди неторопливо вырастали окраины Йефасы. Минуя уже знакомой дорогой ее невысокие каменные стены, окружавшие город, путники добрались до перекрестка.

Там оказалось многолюдно.

Уильям увидел на лошадиных попонах до боли знакомые гербы. Его зоркие глаза вычленили самого высокого всадника – сэра Рэя. При виде капитана, который еще не заметил его, сердце Уилла кольнула тоска: он жалел, что больше не увидит этого, в общем-то, неплохого человека, верного и чистосердечного.

Сам Рэй с любопытством разглядывал забавно одетых людей, по виду чистых южан. А когда они приблизились, то в удивлении проморгался, отгоняя от себя последние следы похмелья.

– О-о-о, мои глаза! Я уж решил, что они подводят меня! – воскликнул он. – Уильям! Почему вас так странно обкорнали и одели?

– Я не возвращаюсь с вами в Брасо-Дэнто.

– Как?! Вы же говорили, что вернетесь.

– Уже нет, – произнес Уильям. А когда поравнялся с капитаном гвардии, то улыбнулся с оттенком печали. – Но я был рад знакомству с вами…

– А куда вы уезжаете? Погодите, где же наш граф? Мы договорились встретиться с рассветом здесь, но его и близко не видно.

– Граф задержится из-за некоторых непредвиденных обстоятельств, – вмешалась холодным тоном в разговор Мариэльд. – Сын мой, нам пора отправляться. Поторопимся, нас ждут.

При этих словах у сэра Рэя вытянулась физиономия. Он взглянул на своего друга так, будто тот все время его обманывал, а история о рождении в деревне – ложь.

– Прощайте. Всего вам хорошего, – сказал ему Уильям и поехал прочь.

Капитан немного подумал, потом подстегнул Тарантона, который тут же радостно поскакал, заскучав за несколько дней в деннике. Поравнявшись с Уиллом, капитан протянул ему свою крепкую руку:

– Не знаю, что за чертовщина случилась в замке, но желаю вам счастья! Вы хороший… человек! Пусть вам на пути не попадется Граго! Прощайте!

После короткого прощания Лилле Аданы подъехали к другому отряду, расположившемуся за перекрестком. Отряд состоял из пяти всадников, четверо из которых были одеты точь-в-точь как слуги графини. Пятый казался явным иноземцем.

На иноземце было надето непримечательное коричневое платье c очень толстым табардом поверх – накидкой без сшитых боков. Однако лицо его, смуглое, оцелованное южным солнцем, неизбежно привлекало внимание. Нос с широкими крыльями, глаза навыкате глубоко-янтарного цвета, короткие, слегка вьющиеся волосы вместе с дежурной обаятельной улыбкой – все это выдавало в нем настоящего южанина, каких здесь не любили. На голове был накручен длинный шерстяной платок, плавно перетекающий в шарф.

Уильям не сразу сообразил, что это и есть тот самый Пацель, о котором говорила Мариэльд. И неудивительно, ведь незнакомец не был похож на целителя. Обликом он напоминал скорее купца: и располагающей к себе улыбкой, и ощупывающим, но теплым взглядом, и этой напускной беззащитной доброжелательностью ко всем вокруг. Чем-то он Уильяму напоминал герцога Донталя.

Поправив на плече простую, но пухлую сумку, Пацель двинулся им навстречу.

– Да осветит солнце ваш путь! – У лекаря был текучий, как мед, акцент. – Здравствуй, Мари! Давно мы с тобой не виделись.

– И тебе здравствуй, – кивнула с улыбкой Мариэльд. – Познакомься с моим любимым сыном Юлианом.

От такого представления Уильям смутился, но постарался не подать виду, ответив сдержанным кивком. Склонив голову набок, Пацель растянул губы в длинной улыбке. Он протянул руку. Мужчины обменялись рукопожатиями, ладонь южанина на ощупь была мягкой, ухоженной и словно не приспособленной для тяжелого труда.

А потом Уильям втянул носом воздух. Брови его удивленно поползли вверх, потому что Пацель оказался самым обычным человеком!

– Я очень рад, что Мари наконец-то обрела сына… Долгожданного и выстраданного, – продолжил южанин. – Меня зовут Пацель, Пацель из Детхая.

– Рад знакомству! – ответил Уильям, недоверчиво косясь. – Вы и правда целитель?

– И целитель тоже.

– Пацель, мы поедем через Север, – сообщила Мариэльд. – Я пообещала Юлиану, что ты поможешь его матери в Офурте встать на ноги.

На это Пацель только благодушно склонил голову, принимая высказанную волю за приказ. Мариэльд медленно повернула на север, а следом за ней тронулись в путь и все остальные. Накинув капюшоны, все поехали по укрытому снегом тракту. Впереди скакала Мариэльд, наравне с ней Пацель по правую руку, по левую – Уильям, а сзади на некотором расстоянии держалась свита.

Сэр Рэй похлопывал Тарантона, который был готов пуститься за любимым хозяином в любой