и сдавил бока коня, чтобы догнать отряд. Ехать в компании одних вампиров было приятно: много времени сберегалось на завтраках, ужинах и отряд двигался бодро, скоро, несмотря на усиливающуюся вьюгу. Пацель кормился тем, что лежало в его мешках. Судя по всему, он прикупил достаточно еды еще в Йефасе: бока его седельных сумок раздуло до безобразия.

* * *

Это была вьюга, то кружащая, то спадающая, то следующим порывом обжигающая до красноты лицо. Весь тракт замело. Кони устало всхрапывали, трясли головами, когда им в ноздри задувало снегом. Молчаливые путники подобрались к городку – Новому Тавинну. Небольшой, но опрятный, он встретил их, содрав по пять даренов с каждого, и распахнул двери пустующего в этот сезон постоялого двора. Он был в городе один, среднего размера, в два этажа, неказистый по сравнению с Корвунтом или даже прошлым Аарином на Брунге. Харчевня располагалась с ним по соседству, через дорогу, по которой сейчас носился унылый ветер.

Из дверей постоялого двора выбежал управитель, хватаясь за одежды. Бурча под нос: «Что за непогода… поди, демон Граго потрудился», он грубоватым жестом пригласил явных иноземцев пройти внутрь. Борющиеся с вьюгой конюхи, отплевываясь, увели лошадей. Спустя время Уильяма попросили пойти следом за управителем, чтобы показать комнату. Его расположили на верхнем этаже. Различив во тьме силуэт старой графини, он сразу заспешил к ней в конец коридора.

– Сир’ес Мариэльд! – Впервые за весь день Уилл что-то сказал. Он был преисполнен решимости. – Нам нужно поговорить насчет вашей служанки.

– Юлиан, сын, я тебе все уже сказала.

– Подождите, вы не понимаете, что…

– Если она не будет ночевать у тебя, то будет ночевать в коридоре.

Графиня тут же чинно удалилась к себе, хлопнула дверью. Оставшись в одиночестве, вновь побежденный таким простым способом, раздраженный Уильям развернулся и увидел поднимающуюся по лестнице Фийю. Она улыбалась и заправляла за ухо прядь, выскочившую из наспех заплетенной косы. Ну что же, придется класть ее на другую кровать, решил Уилл. Но стоило ему приоткрыть дверь, как обнаружилось: в спальне только одна широкая кровать, – и он сдержанно выругался.

– Тео Юлиан, я спать на полу…

Фийя принялась с тупой покорностью раскладывать одежду, чтобы устроиться на ней.

– Нет, ложитесь в кровать. На пол лягу я!

Служанка в смятении сгребла свои вещи в охапку, чтобы перебраться с ними на постель. Скинув сапоги, подобрав под себя ножки, чтобы согреть их, она продолжала глядеть на господина. И хлопала глазками, как ребенок. У нее и правда было простодушное, наивное и лишенное малейшей умной мысли личико. Глядя на него, невозможно было подумать, что в такой головушке способно задерживаться что-нибудь хоть на миг: и дурное, и мудрое. Она будто жила лишь своим нынешним настроением да пожеланиями господ.

Уилл постелил на полу, от которого поднимался холод, свой дорожный плащ, а поверх положил другой, нарядный, не догадываясь о его дороговизне. Из-под ставней тихо посвистывал ветер. Понимая, что на улице крепкий мороз и к середине ночи станет еще холоднее, несмотря на то что это второй этаж, Уилл с тоской поглядел на место, где ему придется прозябать.

Однако если бороться, то бороться до конца!

– Вам нужно что-нибудь подштопать, почистить? – услужливо поинтересовалась Фийя.

– Нет…

Вьюга рассвирепела.

Яростный ветер закручивался и бросался на ставни. Те хлопали, стонали и пропускали ледяные сквозняки, которые неприятно скользили по ногам. Не было никакого желания выходить на улицу, и путники радовались, что успели разместиться на постоялом дворе вовремя. Тем более что их, южан, эти северные холода страшили.

Спустившись по лестнице на первый этаж, Уильям постучал в первую дверь с деревянной табличкой с изображением замка и ключа – комнату управителя. Та отворилась. На пороге появился уже готовящийся ко сну полный мужчина в двух теплых платьях и шерстяных шоссах.

– Вам чего-то надобно, господин?

– Да, я бы хотел снять еще одну комнату, – произнес Уильям, нащупав в кошельке пару десятков даренов из сбережений сэра Рэя.

Управитель отчего-то уставился в пол своими уставшими старыми глазами и как-то неловко, в смущении произнес:

– А комнат-то нет…

– Как это нет? – поднял брови вампир.

– Так это ж… Та женщина с белоснежными волосами их все выкупила, – пробормотал пожилой мужчина.

– Хорошо, предположим, – едва сдерживаясь, произнес Уильям. – Хотя бы одеяла-то есть?

– Запретили выдавать, господин. Извините, – прошептал перепуганный управитель. – Та женщина сказала, что, если выдам кому-нибудь, кто попросит, поплачусь башкой. Это меня возмутило, но, знаете, выдавать одеяла я вам не стану! Извините!

* * *

Скрипнула дверь. Это Уильям в злости зашагал прочь из постоялого двора. Он попал на небольшое крытое крыльцо, куда не залетал ветер, но стоило ему только попробовать перейти улицу, как его едва не сбило с ног. Бушевала вьюга, снег хлестал в лицо и вздымался клубами. В ушах стоял протяжный вой. Борясь со стихией, Уильям с трудом продвигался в сторону харчевни – надеялся провести ночь там, за столами, спрятавшись где-нибудь в углу. Дойдя, он налег плечом на дверь, но та не поддалась. В такую безумную погоду харчевня, оставшись без посетителей, закрылась раньше положенного.

Тогда он пошел на конюшню, дабы отлежаться на теплой соломе, вдыхая запахи лошадей. Однако постройка была закрыта на засов изнутри, а спящие конюхи не расслышали сквозь вой вьюги ни стука, ни громких попыток докричаться до них.

Уильяму с руганью пришлось вернуться на постоялый двор. С него осыпался большой сугроб, а снег чувствовался даже в шароварах. Южные одежды совершенно не годились для северных зим, подумалось ему… Из комнатушки опять выглянул управитель и непонимающе покосился на безумного постояльца, решившего прогуляться в такой вечер. Дрожа и отстукивая зубами дробь, Уильям поднялся в свою спальню, где в кровати под теплым одеялом уже лежала неспящая Фийя.

Стащив с себя побелевший плащ, он отряхнул его и постелил на каменный пол, улегся и завернулся в него. Пол дышал холодом, а по телу сильно тянуло от окна. И хотя Уилл, будучи бессмертным, переносил всякую непогоду, будь то холод или зной, лучше, чем прочие, но даже он через пару минут начал страшно дрожать.

– Тео Юлиан, – обеспокоенно прошептала Фийя, выглядывая из-под огромного одеяла. – Может, вы лечь хотя бы сбоку?

– Нет. Спите! – уверенно ответил Уильям и прикрыл глаза, отвернувшись в другую сторону.

– Но… Я не могу спать. Вы так мерзнуть, даже зубы стучать. Ложиться около меня, я подвинуться!

Уильям ничего не ответил.

Он подложил обе руки под ухо, глубоко выдохнул и попытался не чувствовать холод, обращаясь мыслями к тому, что некоторые старейшины десятилетиями дремлют в пещерах. Разве он не такой же? Разве не должна вампирская кровь согреть его ледяное и напоминающее труп тело? Однако он так привык, как бывший человек, спать по-человечески: в тепле, в комфорте, осознавая собственную хрупкость в этом большом мире. У него никак не получалось потеряться во снах… Очень быстро Уилл перестал чувствовать пальцы на ногах, однако, будучи уверенным, что ему, бессмертному, ничего не станется, мужественно терпел. Впрочем, скоро холод пополз еще выше, завладев поясницей, плечами и ногами, а дрожь стала сильнее.

Послышались тихие шлепки.

Фийя сползла с кровати и, поеживаясь от холода и подпрыгивая на ледяном каменном полу, будто обжигаясь, подошла ближе. Она достала из сумки одно из своих платьев, постелила его вниз и устроилась рядом с Уильямом – считай, легла на голый пол.

– Что вы делаете?! – спросил тот, обернувшись. – Вы же заболеете!

– Да, но я не могу спать, когда тео страдать и дрожать на полу. Значит, я тоже буду дрожать, – тоненьким голосом произнесла девушка. Она тут же всхлипнула от холода.

– Вернитесь в постель!

– Нельзя. Если так, то идти вы, тео. А я остаться здесь, внизу… у ваших ног.

Уильям со стоном встал с ледяного пола и подал служанке руку. Та поднялась, опершись на него.

– Хорошо, – сдержанно произнес он. – Ложитесь под одеяло у стены. Я лягу с краю.

Фийя пробежалась по комнате, поднимая босые ножки, подобно Вериатель на берегу, и с удовольствием прыгнула под теплое одеяло. Всем своим видом она показывала, что, дескать, зачем страдать, когда можно быть в тепле и счастье? Ее женская уловка сработала. Сжалившись, Уильям пошел у нее на поводу. Он расправил вторую половину одеяла и лег на нее сверху, пока служанка осталась лежать под одеялом. Отвернувшись от Фийи, он прикрыл глаза, вскоре забывшись сном, где ему виделись какие-то темные неясные тени.

Рассвет потерялся в воющей ветром пелене снега. Вьюга продолжала кружить, кидалась на ставни и трясла их, не в силах проломить. Снега намело столько, что поутру управитель не мог открыть дверь постоялого двора. О том, чтобы продолжать путь в таких условиях,