Шрифт:
Закладка:
Как положено, провели по коридорам в наручниках, завели в камеру для допросов. За столом сидел другой человек.
– Майор ФСБ Орлов. Я веду ваше дело.
– Какое, к чертовой матери, дело?
– О хищении государственного имущества и попытке причинить вред здоровью государственному деятелю.
– Бред собачий! Меня уже спрашивал лейтенант, зачем я хотел убить Ельцина! Это тюрьма или психдом?
– Вы в следственном изоляторе ФСБ Российской Федерации. Итак, ваше имя, фамилия и отчество. Пожалуйста, четко и полностью – я буду записывать.
– Черт бы вас всех побрал – я все это уже говорил две недели назад.
– Поверьте, Борис Абрамович, вам торопиться некуда. Лучше говорите со мной, чем с иконой в углу вашей камеры.
– Значит, подслушиваете? – Березовский с негодованием откинул голову назад и уставился на потолок.
– Вам повезло. Иконы не в каждой камере.
– Кстати, что вы имели в виду, когда заявили, что мне лучше говорить с вами? Это просто о жизни говорить или отвечать на вопросы?
– Я обязан исполнить необходимые формальности Уголовно-процессуального кодекса, статья 189.
– Черт с вами, спрашивайте. Я отвечу.
Второй допрос оказался не лучше первого. Орлов сложил листы бумаги с ответами Березовского в папку, вызвал конвоира, и они расстались.
Прошло еще два долгих месяца. Борис совсем обвыкся, привык к камере. Его не беспокоили и не переводили из одиночки в другую камеру, где сидели бы другие арестованные. Все прояснилось и встало на свои места, когда он третий раз вошел в комнату для допросов и увидел старого знакомого – директора ФСБ Сергея Степашина. Тот начал разговор первым.
– Здравствуй, Борис, присаживайся, – он указал на стул напротив себя. – Руки не протяну.
– Так это ты, Сергей, меня сюда упек?
– Я спас, тебя хотели грохнуть.
– За что?
– Ты Черномырдина ломал отдать под тебя «Газпром»?
– Не ломал, а предлагал наладить работу, чтоб более эффективно.
– Эти ребята, газовики, таких, как ты, на дух не переносят, ты так их перепугал, что пришлось тебя прятать.
– Зачем, Сергей? Тебе-то что?
– Пока рано говорить. Предлагаю вот что. Ты выходишь на свободу и ложишься на дно. Человек ты перспективный, много знаешь. Дело тебе найдем. Пересидишь год-другой, пойдешь в депутаты. А там куда кривая выведет. Понятно, под крышей ФСБ. Я Вяхирева и Черномырдина успокою. Они тебя больше не увидят. Можешь валить в Израиль. Про гражданство известно. Но это нежелательно. Больно много ты знаешь. Уже я, а не Черномор, обижусь. Ну как? По рукам?
– Я согласен, – коротко бросил Березовский. – Одна просьба.
– Давай.
– В камере иконка висит. Хочу забрать.
– Нет проблем. На выходе вещи получишь в комплекте с ней.
Степашин встал из-за стола. Разговор закончился. Когда конвоир выводил Березовского из комнаты допросов, он бросил ему вслед:
– Что за икона? Такие в базарный день «пятак за пучок».
– Тебе не понять. Надо с иконкой Пресвятой Богородицы в одиночке пару месяцев провести.
– Спаси-сохрани, Борис Абрамович. Это не про меня.
Березовского увели. За ним захлопнулась одна дверь, но распахнулась другая.
* * *
После смерти Раисы Максимовны, за три месяца до наступления долгожданного и загадочного двухтысячного года, Ирина очень изменилась. Решение приняла быстро, за день, и объявила Андрею, что уезжает в США. Навсегда. С визой и получением гражданства проблем у нее не было. Андрей вновь становился сиротой и после недолгого раздумья уехал из Москвы в родной Ставрополь. Казалось, они расстались навсегда. Так прошло два месяца.
До миллениума оставался месяц. Многие его боялись. В кинотеатрах Ставрополя народ ломился на голливудский блокбастер «Конец света» со Шварценеггером. Фильм страшный – про возвращение в мир Сатаны в новогоднюю ночь 2000 года. Одним из скучных вечеров Андрей, как и все, посмотрел на страсти-мордасти с Сатаной, Шварцем и смазливой Куриленко в роли девственницы, на которую положил глаз Сатана.
Все изменилось на следующее утро. Мобильник запустил мелодию «Седой ночи» – такой рингтон он скачал на телефон. Звонил президент Карачаево-Черкесии Владимир Магомедович. Они были знакомы давно. Да и в самом Черкесске его хорошо знали – Андрей провел в местном доме для беспризорников первые годы жизни. Поэтому часто привозил туда свой ансамбль из бывших беспризорников.
– Владимир Магомедович, добрый день.
– Андрюша, я передаю трубочку Борису Абрамовичу Березовскому. Ты же знаешь, идут выборы в Госдуму, он баллотируется от нас. Есть проблема.
– Конечно, знаю, у вас там вся московская тусовка! Одни звезды. Я не суюсь – ничего не заработаешь. Костю Меладзе с «Виагрой» не перешибить. Я ему зачем?
Ответил сам Березовский:
– Старичок, привет. Ты где? Ты где?
– О господи, – вырвалось у Андрея. Он узнал голос Березы. – Я в Ставрополе.
– Так ты можешь быстро приехать в Карачаево-Черкесию? Быстро к нам, к Владимиру Магомедовичу?
– Хорошо, сейчас машину вызову.
– Через пять минут к тебе подъедет джип из «Межрегионгаза». Будет сопровождение ГИБДД.
Трубка умолкла. Андрей, естественно, слышал, что Березовский хочет стать депутатом Госдумы и почему-то от Карачаево-Черкесии. Знал, что за него «топят» все кому не лень. Кто хочет и дальше светиться на ОРТ, принадлежащем Березе. Один Никита Михалков чего стоит. Разина туда с его полузабытым «Ласковым маем» не приглашали. Неужели вспомнили? Он прикинул, сможет ли по-быстрому выписать кого-то из первого состава, но достал из сейфа на всякий случай флешку с «фанерой». С ней он мог петь любые песни, хоть «Белые розы», хоть другую «пургу». Главное – дергаться в такт и успевать приставлять к губам микрофон.
За окном раздался звук милицейской сирены. Он вышел из дома, сел в черную «Тойоту Короллу» с надписью на борту «Межрегионгаз». Машины рванули с места.
Перед трезубцем дома правительства Карачаево-Черкесии не протолкнуться от машин и автобусов. Дорогу расчистила милиция. Он вышел из машины и направился к центральному подъезду. За ним шли двое автоматчиков, спереди молодой мужчина в черном костюме. Он открыл дверь, и Андрей прошел в Дом правительства. В фойе и на лестницах гудела бесконечная толпа народа. Люди смеялись, разговаривали, курили и как будто чего-то ждали. Увидев, что в здание ввели человека с двумя автоматчиками в штатском, люди расступились. Кто-то узнал Разина. Раздались крики:
– Андрюха, привет!
– Андрей, ты к кому?
– Когда банкет?
– «Белые розы» хочу!
Некоторые голоса показались знакомыми. На лестнице, в повороте на второй этаж, стояли Никита Михалков, Леонид Якубович и Костя Эрнст. Киноактеры из сериала про ментов, попсовики с Валерой Меладзе и девушками из «ВИА Гры». Ярко горели люстры, свисающие в лестничном пролете. Все напоминало съемочную площадку во главе с
