Центрального железнодорожного вокзала Мичигана-Michigan Central Station.

Пастор Роберт Шулер-старший, родившийся в соседнем с Мичиганом штате Иллинойс и рукоположенный в сан священника в Чикаго, объявил, что в ожидании чуда, в воскресенье, двадцать пятого октября, он первый раз в жизни будет вести проповедь «Час силы духа» из Детройта, с восемнадцатого этажа заброшенного больше тридцати лет назад здания.

Следующие две недели христианские церкви, синагоги и мечети вели службы «во спасение Америки». На всех восемнадцати этажах разбитого, загаженного, пропахшего мочой, блевотиной и испражнениями, некогда величественного здания вокзала, появились телекамеры. К дате, указанной пастором, все дороги, ведущие в Детройт, были забиты автомобилями и автобусами. Пустырь вокруг огромного полуразложившегося здания Центрального вокзала, проводившего последний поезд больше тридцати лет назад, заполнился людьми на многие километры вокруг. Через громкоговорители велся звуковой отсчет секунд. Они стремительно истекали. До полудня оставалось десять минут, пять, три, одна…

Толпа, заполнившая огромное пространство вокруг бывшей Центральной станции Мичигана, услышала протяжный паровозный гудок. Он доносился из черной дыры железнодорожного тоннеля, на юго-востоке от станции, куда вели оставшиеся целыми ржавые рельсы. Ровно в полдень из черного зева тоннеля вырвалось облако пара, послышался стук колес. Через мгновение появился сверкающий никелем фонарей и медью ограждений вокруг котла, извергающий из-под колес струи пара, настоящий старинный паровоз. Восемьсот метров, отделяющих арку тоннеля от перрона бывшего вокзала штата Мичиган, паровоз преодолевал со скоростью черепахи. Он словно выползал из-под воды, разделяющей Канаду от Штатов, не прекращая гудеть. Когда десятки телекамер и тысячи айфонов направили объективы в его сторону, на экранах гаджетов и телевизоров по всему миру появилась картинка крупного плана передней части паровозного котла. По краям его украшали гирлянды цветов, сплетенных в огромный венок. Он обрамлял лица, нарисованные одно за другим. Их было три. Все, кого знала и на кого молилась вся Америка. Первое, словно выбитое на монете, лицо рэпера Канье Уэста. За ним тонкий профиль мексиканской брюнетки Сальмы Хайек. Замыкал тройку индеец из племени чероки Сонни Лэндам, известный порноактер, ставший кумиром американцев после выхода фильма «Хищник». Вокруг профилей, по бокам крышки паровозного котла, бежала надпись «Americans Lives Matter».

Для полного комплекта не хватало одного человека. Он появился, когда паровоз приблизился вплотную к перрону. В кабине машиниста открылась дверца, от которой вдоль парового котла, над колесами, к портретам Канье, Саль-мы и Сонни, вел металлический балкон с ограждением из начищенных до блеска медных поручней. Человек вышел из кабины машиниста в распахнутом черном пальто, ослепительно-белой сорочке и красном галстуке. Одной рукой держался за медный поручень, второй пытался пригладить длинные светлые волосы, которые нещадно трепал ветер. Когда паровоз остановился и выпустил огромное облако пара, человек на мгновение исчез из виду. Толпа ахнула десятками тысяч встревоженных голосов.

К счастью, его исчезновение на этот раз было совсем коротким. Ветер из Северного Квебека резко ослаб, его сменил теплый ураганный поток, набежавший со стороны Западной Вирджинии и Кентукки. Его порывы разогнали на только паровозный пар, но и свинцовые облака над Детройтом. Они светлели, заклубились причудливыми профилями Ричарда Хелмса, Юрия Андропова и того, кто впервые за миллиарды лет своей темной жизни предстал перед людьми в образе коварного злодея Тянь-мо.

Небесная троица осталась незамеченной. Миллионы глаз были прикованы к беглецу, за которым маячила стройная фигура женщины в длинной шубе из черно-бурой лисицы.