Герцогиня улыбнулась и перевернула страницу.

Грегор сказал:

–Миледи… почему вы были уверены, что доктор меня отвергнет? Другие… не отвергали.

Сесилия ответила:

–Вы не лишены привлекательности. АХивел мудрее обычных мудрецов, однако кое-чего он не видит. Некоторое время назад вы сказали, что Цинтия бы вас убила, посягни вы на нее. И это правда. Она не пустой сосуд, который нужно наполнить, она – рыцарь, которому нужен подвиг.– Герцогиня помолчала, разглядывая иллюстрацию в книге: два участника турнира скачут навстречу друг другу.– Вот почему ей надо ехать сХивелом: есть подвиги получше военных.

Перед парламентом Эдуард предстал в более мрачном великолепии, чем накануне в храме. Львы и солнце сверкали на кроваво-красном бархате, король сидел не в луче света и не улыбался, читая билль:

–«Однако сказанный герцог лишь исполнялся все большей злобой день ото дня…»

–С этим я соглашусь,– сказал Ричард Хивелу.

–«…твердо вознамерился всесовершенно уничтожить короля и отнять у него наследство…»

–Всесовершенно уничтожить – это как?

–«…под лживейшим и нечестивейшим предлогом, какой только можно измыслить, облыжно провозглашая, как изустно, так и письменно, будто государь наш король – плод незаконной связи…»

Герцогиня Сесилия прошептала:

–Это подарочек мне, Эдуард? Мы с твоим отцом обсуждали эти сплетни… в постели.

Герцогиня похлопала Цинтию по руке. Та слабо, отрешенно улыбнулась.

–«И сверх того, сказанный герцог получил документ за печатью короля Гарри Шестого…»

Хивел закрыл глаза. Дими уставился на короля. Ричард улыбнулся.

–«За каковые преступления король, по совету и ссогласия лордов духовных и светских…»

Ричард сказал:

–Никогда не убивай брата без одобрения богов.

–«…а также палаты общин…»

–И ее особенно.

–«…утверждает и повелевает сказанного Георга, герцога Кларенса, осудить за государственную измену и навеки лишить его и его наследников всех званий, поместий, чинов и герцогского титула…»

Ричард пробормотал:

–И еще одно. Скажи что-нибудь, Джордж, разрази тебя гром. Назови его жирным недоумком. Что он теперь тебе сделает?

Джордж стоял перед судом в полном молчании.

–«…и всех его имений и достояния».

Удар молотка, и билль стал законом.

Димитрий спросил:

–Как вАнглии казнят принцев крови?

–Моему отцу отрубили голову,– сказал Ричард,– но вряд ли Эдуард захочет такой зрелищной казни.– Он глянул через зал на Кларенса, который по-прежнему стоял без движения.– Наверное, надо спросить самого Джорджа.

Цинтия протянула конюху-ирландцу свою врачебную сумку, которую тот приторочил к седлу; все остальное было уже погружено.

Димитрий сказал:

–Я слышал, Уэльс прекрасен. Надеюсь, он вам понравится.

Он протянул руку. Цинтия пожала ее и сказала:

–Счастливо оставаться, Димитрий. Да хранит вас Минерва.

Она обняла Дими и коснулась щекой его щеки.

–Берегите себя, дорогая,– сказала Сесилия.– И берегите Передира; он старше, чем утверждает.

Они обнялись. Потом герцогиня добавила:

–Будьте осмотрительны, дорогая, и я тоже буду осмотрительна.

Она что-то вложила Цинтии в руку. Это была серебряная сова. Цинтия подняла взгляд, мотнула было головой, однако герцогиня зажала ее пальцы вокруг медальона.

–Считайте, что я одолжила ее вам на время. До вашего следующего приезда.

–Жаль, что вы не едете со мной,– сказал Ричард Хивелу.– Нам нужно целительство, да и магия не повредила бы.

–Надеюсь, вам не понадобится слишком много целительства,– ответил Хивел,– а магия вредит всегда.

Ричард повернулся кДимитрию:

–Видите? Он по-прежнему так со мной говорит. Доброй дороги и общества, Передир. Добрых дней и снов, доктор Риччи.

Димитрий подсадил Цинтию на лошадь, Хивел медленно забрался в седло.

Грегор – он был в плаще поверх туго подпоясанной мантии, солнце отражалось в его очках – протянул руку и задержал в воздухе, не пытаясь коснуться Цинтии. Несколько мгновений все было тихо и неподвижно, только шелестел ветер.

Цинтия вложила ладонь в руку Грегора, тот поцеловал ее и отпустил.

Она сказала:

–Я ведь увижу вас, Грегор… когда вы вернетесь из Шотландии?

–А вы вернетесь из Уэльса.

Конюхи отдали всадникам поводья, иХивел сЦинтией поехали прочь от дома, по Темз-стрит кОлд-Динс-лейн, где повернули и пропали из виду.

Дими сказал:

–Думаю, вы должны были это сделать. До ее отъезда.

Грегор молча смотрел вдоль улицы.

–В последние дни я боялся, что мы найдем вас с ее кинжалом в сердце.

Грегор ответил:

–Вот этого я не боялся ничуть.

В комнатке под Кровавой башней не было окон, и свечи не рассеивали мрак. Спертый воздух пропах по́том и винными парами.

Внутри было тесно. СРичардом Плантагенетом, герцогом Глостерским, пришли Димитрий Дука, Грегор фон Байерн и сэр Джеймс Тирелл, приближенный Ричарда, который должен был ехать с ним на Север.

Еще здесь были двое в кожаных фартуках и грубых льняных рубахах, залитых красным вином. Они только что внесли седьмого человека, который лежал теперь на дощатом столе: Джордж Плантагенет, осужденный государственный изменник, мертвый.

Тело Джорджа насквозь вымокло в крепком красном вине под названием мальвазия; он лежал в луже этого вина, оно текло у него из носа и ушей, сочилось из бороды и волос. Оно насквозь пропитало бурый балахон. Однако нога покойника была в кожаной туфле, другая – босая.

Ричард тронул Джорджа за щеку. Открытые глаза смотрели сквозь алую пленку.

–Евойная светлость, почитай, и не дергался, сэр,– сказал один из мужчин в фартуке.– У меня, грит, будет мечта ненасытной утробы, вина хошь залейся.

–Мы бы не смеялись,– добавил другой,– да евойная светлость так хотел. Евойная покойная светлость, то исть.

–Хорошо.– Ричард отцепил от пояса мешочек с монетами и поставил рядом с головой Джорджа.

Первый сказал:

–Он просил кой-чего вашей светлости передать, ежели позволите.

Ричард по-прежнему смотрел в лицо брату.

–Да?

–Он сказал, что не винит вашу светлость.

Ричард повернулся кТиреллу: