В четверг утром в дверь постучали.

– Кайдер. – Это была Нарена. – Могу ли я войти?

После того как я не ответил, она открыла дверь. Девушка держала в руках серебряное блюдо с горячими оладьями с ягодами торлу и сливками, а также стакан молока.

– Твои любимые. – Она робко улыбнулась.

Когда я промолчал, она сказала:

– Их делала не я, если тебя это беспокоит.

Она поставила поднос на тумбочку.

– Мне очень жаль, Кайдер. – Нарена села на край моей кровати. – Я слышала о новом законе. Это крутят во всех новостях. И мне жаль, что меня не было рядом, чтобы помочь. Мне жаль…

– Почему тебя не было? – Я повернулся к ней лицом. – Никто не воспринял всерьез мои показания, потому что я брат Леты. Нам нужен был кто-то беспристрастный. Ты была нужна нам, нужна мне.

Слезы наполнили глаза Нарены, и ее янтарная кожа покраснела.

– Я испугалась! Агент Регентства пришел ко мне домой и сказал, что если я дам показания, моя мать исчезнет. Мы оба знаем, что это не было пустой угрозой.

– Если бы ты рассказала мне, – ответил я, – Греймонд мог бы сообщить судье, что Регентство причастно к давлению на свидетелей.

– У меня не было доказательств! Ты бы рискнул безопасностью своей семьи?

Я отвернулся.

– Моей семьи больше нет.

Нарена покачала головой.

– Это не конец.

– Так и есть. – Я застонал. – Что еще я могу сделать? Никаких слушаний. Никаких апелляций. Дело сделано. Из-за меня Лета проведет остаток своей жизни в тюрьме.

Нарена в замешательстве покачала головой.

– Из-за тебя?

– Потому что я подвел ее!

Нарена опустилась на колени рядом с моим стулом, заставив меня смотреть ей в глаза.

– Не подвел, Кайдер. Ты не несешь ответственности за то, что случилось с твоей сестрой. Ты сделал все, что мог, и Лета это знает.

– Это не меняет результат.

– Я знаю. Что я могу сделать?

– Ты рассказала своей матери о халлене?

Она покачала головой, длинные темные волосы девушки колыхнулись возле ее лица.

– Нет. Ты сказал мне не делать этого.

– Поверила бы она тебе, если бы ты ей рассказала? – спросил я. – Может быть, она может написать анонимную статью?

– Газеты уже много лет писали такие репортажи и отзывы, – пожала плечами Нарена. – Их всегда опровергает эксперт из Регентства.

Она была права. Мы использовали такие отчеты в качестве доказательной базы в деле Леты. Доказательства, которые нельзя было бы использовать снова, даже если бы были разрешены повторные судебные разбирательства.

– Принцесса – единственный человек, который может изменить закон, – сказал я. – Она единственная, кто может отменить то, что сделало Регентство.

– Конечно, Регентство не может менять такие законы, – она щелкнула пальцами, – вот так.

– Могут, если они во главе правительства. – Я нахмурился. – Мы ничего не можем сделать.

– Хочешь сдаться? Это не похоже на тебя.

Я усмехнулся.

– Ты сдалась раньше меня. Ты знала, что не сможешь бороться с Регентством, пока я был слишком упрям, чтобы признать – я переоценил свои возможности. Но не сейчас. Теперь я знаю, за что борюсь.

Нарена слегка улыбнулась мне.

– Упрямство – одно из твоих лучших качеств.

Я не засмеялся.

– Это значит, что я оттягиваю неизбежное. – Я откинулся на спинку стула и продолжил смотреть в окно. – Прости, Нарена. Во мне больше не осталось запала.

* * *

Нарена пробыла в моем доме до комендантского часа. Ничто из того, что она сказала, не могло изменить моего мнения. Когда заснуть не удалось, я направился через холл в спальню Леты и открыл дверь. Я был удивлен, обнаружив, что ее комната окутана тьмой: в светильнике отсутствовала лампочка. Усмехнувшись, я сел на край кровати Леты.

Мистер Роланд был прав: мы не контролировали Лету. Мы никогда не могли этого сделать. Непокорность и любознательность были частью ее существа.

Я смотрел, как эдем течет сквозь окружающие меня тени. Как же легко было получить к нему доступ в собственном доме, вдали от бдительных глаз Регентства. У меня возникло искушение дотянуться до эдема, заставить магию выполнять мои приказы. Чтобы изменить мою судьбу. Судьбу Леты. Судьбу Эль.

Но это лишь затолкнет меня самого в тюремную камеру.

Эдем не был решением. Никогда.

Я вышел из спальни Леты, закрыв за собой дверь.

* * *

На следующее утро я проснулся оттого, что кто-то выкрикивал мое имя.

– Кайдер! – позвал голос снаружи. – Кайдер! Впусти меня!

Я боялся вынырнуть из омута сна. В своих снах я был в блаженном неведении о реальности, которая теперь обрушилась на плечи.

– Кайдер! – настаивал голос. – Если ты не спустишься, то я поднимусь сама.

Тело было слишком вялым, чтобы двигаться. Вскоре в окно третьего этажа заглянуло лицо Кемы.

– Какого… – Я потянулся, чтобы открыть окно.

– Спасибо, – произнесла Кема, запрыгнув в мою комнату. Она поднялась на ноги. Ее коричневая кожа была скользкой от пота, белые локоны взмокли. Похоже, она бежала из центра Карделла.

– Если ты здесь для того, чтобы просить меня вернуться в Вардин, – сказал я, – ты напрасно тратишь время. Даже если бы я мог, то не вернулся бы.

Кема прислонилась к подоконнику, переводя дыхание.

– Ты должен, – выдохнула она.

– Как я уже сказал…

Она схватила меня за плечи, широко распахнув глаза.

– Послушай меня, Кайдер. Прошлой ночью твою сестру отравили. Ты должен вернуться.

Весь воздух покинул мои легкие.

– С ней все в порядке? Когда это произошло? Как… – Я вскочил на ноги, покачнулся и упал обратно на стул. Сказались два дня без еды и питья.

– Она жива, – сказала Кема, сначала ответив на самый важный вопрос. – Но больна. Ей что-то подсыпали в ужин прошлой ночью. Я была на дежурстве, когда ее начало тошнить. Сейчас она в лазарете под наблюдением.

Я накинул одежду еще до того, как Кема закончила говорить.

– Кто это сделал? – Я оскалился.

Подруга покачала головой.

– Мы не знаем. Охранник, который подавал ей еду, исчез.

– Регентство. – Я обхватил себя руками, чтобы что-нибудь не ударить. – Они пытаются заставить ее замолчать.

Кема покачала головой.

– О чем ты говоришь?

– Я расскажу тебе все по дороге, – ответил я. – Идем.

* * *

Я вкратце рассказал Кеме обо всем, что произошло, пока мы ехали в Вардин в кабинке. Мне нужно было кому-то доверять, пока Греймонда и моего отца выгнали из тюрьмы. А мы с Кемой когда-то были близки.

Раскол в небе позади Вардина выглядел как яростно пульсирующая вена. Ненависть к Регентству бурлила в моей крови, требуя мести. Сначала подставили