Цесаревич отворил дверь в комнату. Большая спальня впечатляла, по сравнению с антуражем обеденного зала. Хорошо пробелённые стены, широкая двуспальная кровать. Перед ней стол и стулья. Сбоку виднелась маленькая дверца, где скрывались «удобства».

– Ты взял одну комнату на всех? – Удивилась я.

Павел рассмеялся:

– Конечно, нет. Хочу поужинать вместе со своими спасителями, а потом остаться с тобой, – закончил он шёпотом, положив руку на талию, – комната Василия и Веси налево.

Я взглянула на враз погрустневшую девушку.

– Возьми Весе отдельную спальню, – попросила я, – и без вопросов.

– Понял, – кивнул Павел и спустился.

– Веся, твоя комната сразу направо, – поднялся он спустя пару минут.

За ним вошла служанка, занося ужин: хорошо прожаренное мясо, исходившее соком, варёные овощи, хлеб, сыр и бутылку вина.

Мы расселись за столом, принявшись за еду. Желудок сводило от голода, не знаю, как у других, а у меня он давно завёл печальные рулады, нескромно намекая, что пора подкрепиться.

Павел разлил вино по кружкам:

– Господа. Хочу сказать тост за своё чудесное освобождение. За отважную Александру, её незаменимого помощника и бесстрашного конюха, смелости которого хватит на двух моих генералов.

Василий довольно улыбнулся. Мы подняли бокалы чокаясь.

Ужин скоро закончился, все устали и засиживаться не хотели. Наши друзья разошлись, а Павел кликнул служанку, велев нагреть воды.

В маленькой комнате стояла внушительных размеров бадья, куда я скоро и забралась. Блаженство. Тело избавлялось от напряжения этих дней, смывало усталость. Как следует вымывшись, вылезла и завернулась в простыню, вышла в спальню.

Павел был в одной рубахе и штанах:

– Сашенька, ты прекрасна, – он поднялся с кровати, подойдя вплотную, – мы вынуждены скрываться во дворце, но здесь. Ты только моя.

Он подхватил меня на руки, отнёс на кровать. Простыня улетела в сторону, одинокая свеча давала немного света, цесаревич, провёл рукой по моему телу, от плеча до бедра.

– Любимая, я даже представить себе не мог, насколько ты восхитительна.

Его губы накрыли мои, руки продолжали ласкать. Трепетно, нежно и вместе с тем властно. Я стянула с него рубашку и брюки. Провела руками по груди, чувствуя, как в любимом трепещет каждая жилка. И унеслась с очередным поцелуем, в недосягаемую высь, где не было ничего. Кроме нас двоих и нашей страсти, замутившей рассудок.

Утром проснулась оттого, что Павел целовал моё плечо:

– Сашенька, вставай. Как бы мне ни хотелось закрыться здесь с тобой хотя бы на неделю, но надо возвращаться. Родители с ума сходят от страха.

Мы быстро оделись и, прихватив с собой бутербродов, отправились в путь.

Василий не особо гнал лошадей, так что окраины Питера мы пересекли ближе к вечеру.

– Куда едем, Ваше Сиятельство?

– Во дворец, Василий.

Просвистел хлыст, и кони побежали резвее. Вот и ажурные ворота с золочёными орлами. Карета подкатила прямо к широкому крыльцу. Мы оглядели свою потрёпанную одежду.

– Нам надо переодеться, – обернулась я к Павлу.

– Брось, не до этикета.

Вошли во дворец и прямиком направились в покои императора. Его Величество, взволнованный, скоро показался навстречу. Однако слуги расторопны.

– Павел! – Михаил Романович стремительно приблизился к нам, крепко обняв сына. Через минуту он взял себя в руку, снова став правителем державы, холодным и властным.

Мы прошли за ним в кабинет, через минуту туда забежала императрица, бросившись сыну на грудь:

– Пашенька, – всхлипывала она, – живой.

– Ну-ну, будет, Анна, он в полном порядке. Итак, рассказывайте, – обратился он к нам, – как всё было.

Я изложила всё. От нашего побега до того, как за нас заступился Соколинский.

– Потом всё было спокойно, Ваше Императорское Величество, мы без приключений доехали до столицы.

Врать смысла не было, могли и проверить. Да и что скрывать. Пусть государь знает о подлых планах ближайшего соседа.

– Вот оно что, – недобро сузил глаза император, – разберёмся. А вы, Александра Николаевна, за побег из дворца и самоуправство отправляетесь в ссылку. В своё имение. И отлучаетесь от двора.

Я стояла, как громом поражённая, хлопая глазами.

– Отец! – Взвился Павел, – как ты можешь? Графиня спасла меня!

– Для этого я отправил Соколинского, а она лишь вмешалась в тщательно разработанную операцию.

– По окончании которой нашли бы не меня, а куклу, подчинённую Сигизмунду.

– У нас маги ничуть не хуже. Разобрались бы.

– Простите, Ваше Императорское Величество, – робко сказала Веся, – колдовство теургов было наложено на сложный ритуал. Обратить его бы не удалось. Как и обнаружить следы.

– Вы, если мне не изменяет память, служите в Коллегии под началом Григория Алексеевича? – Глаза государя метали молнии.

– Так точно, – вытянулась Веся.

– Вами займётся сам князь. Когда вернётся. И спаслись вы только благодаря ему!

– Так нельзя! – возразил Павел, – это несправедливо, и ты поступаешь опрометчиво!

Цесаревич на людях обращался к родителям на вы, и подобный выпад удивил монарха.

– С тобой, сын, мы обсудим всё позже. Вас больше не задерживаю, – надменно кивнул он мне.

Я молча вышла из покоев, сдерживая злые слёзы. Вот тебе и королевская благодарность.

Меня дожидался Жадовский. Однако! Быстро же разлетаются вести.

– Графиня, рад, что застал вас.

– Меня отправили в имение, – сокрушённо сказала я, – конец нашим занятиям. И отлучили от двора.

– Хм, позвольте посетить вас, Александра Николаевна, с дружеским визитом? Жаль расставаться со столь талантливой ученицей.

– Я буду очень рада, – улыбнулась ему сквозь слёзы.

К нам вышла императрица:

– Успела, – подошла она ко мне, – Сашенька, мы перед вами в неоплатном долгу. Поступки Михаила Романовича продиктованы не только любовью к сыну, но и политическими интересами. Не судите строго. Вот, – она протянула мне флакон из дымчатого стекла, – здесь эликсир, способный увеличить магию почти в десять раз на несколько минут. Он достался мне от матушки. Девушка вы бедовая, – государыня погладила меня по щеке, – вам пригодится. И оставьте надежды относительно моего сына, – Анна Александровна заметила удивление, – бросьте, ваши взгляды красноречивее всяких слов. Ссылка пойдёт вам на пользу. Смиритесь и оставьте пустые надежды. Я похлопочу, чтобы вас вернули ко двору через пару лет. А вы запомните, Павел всё равно женится на Теодоре. Залечите разбитое сердце и возвращайтесь.

Она ушла, и ко мне приблизился Василий Андреевич:

– Вам надо собрать вещи?

– Нет, Варя уже всё вывезла.

– Тогда позвольте проводить вас.

– Сочту за честь.

Оперевшись на руку наставника, вышла во двор. Слуги разыскали Василия, тот запряг мою карету, пока мы прогулялись вдоль роскошных цветников, болтая ни о чём.

Наконец, экипаж был подан:

– Приезжайте, Василий Андреевич. Буду очень вам рада.

– Ждите меня через месяц, Александра Николаевна.

Я села в карету, выглянула в окно, смотря на удалявшуюся громаду дворца. Там