— Хм. Ха-ха. Как же нам повезло, что тебя изгнали так рано. Это хорошо. Есть время подготовиться. Ты дашь нам наработки.

— Конечно, конечно. Я сам еще только разбираюсь. Представь, как тяжело совместить пятый ранг и родовой дар. Два.

— Да. Это как из пистолета снайперским патроном пытаться выстрелить.

— Два гойле, — прошептала мама, всё еще пытаясь осознать.

— Вот именно. Я в кому попал после первой активации. Вчера думал, будет так же, но отделался здоровым сном и откатом, — я развернул ладонь, пытаясь вызвать вспышку. Но не было даже намёка. Дар лениво заворочался внутри, словно спящий медведь, и всхрапнув, отказался просыпаться. Спасибо, что сканер работает.

— Мы собрали всю информацию, что ты просил по кланам. И дело Благих тоже имеется. Позже всё тебе передам.

— Спасибо.

— Брось, — отмахнулся отец.

Так, стоп! А ведь получается, что хранилище у чтецов крови с высокой долей вероятности принадлежит Благим. Роду точно было больше тысячи лет, сколько же всего там может лежать. Стоит ли вообще говорить об этом родителям. Разволнуются.

Блин, а если всё же Сказовская ячейка?

— Пап, а у нас, случайно, ничего не хранится в храме чтецов крови? — осторожно уточнил я.

Мама перевела на батю вопросительный взгляд, который сначала кивнул, а потом покачал головой. Он хотел соврать! Хотел обмануть меня, но передумал в последний миг.

— У нас нет таких ресурсов, сын. Точнее, в нашем положении это просто не рационально.

— Так и думал. Значит, хранилище Благих, — задумчиво произнес я, сделав вид, что не смотрю на родителей, на самом же деле продолжал следить по отражению в стеклянной столешнице.

Мама сверкала глазами, глядя на отца, а он лишь развел руками. Мол, что я сделаю, он уже большой.

— Сынок, — сказала мама. Такой я её видел редко. — Я хочу попросить тебя об одной вещи.

О нет, будет манипулировать и давить на чувство вины. Она никогда раньше так не делала. Насколько же сильно ей страшно за меня.

— Мам, — оборвал я её и взял её руки в свои. — Я самый сильный восемнадцатилетка в мире. Спрятался в корейской глуши и каждый день становлюсь чуточку сильнее и богаче. Всё будет хорошо. Я взрослый мальчик и в силах взвесить риски. Я не могу не заглянуть туда. А заглянув, не могу развидеть.

— Двадцать лет прошло, — сказал отец. — Но, если известно в каком храме их хранилище, скорее всего, наблюдатели всё еще следят.

— Состариться можно было успеть, — сказал я.

— Потом почитаешь дело и всё поймешь, — не стал спорить родитель. — Если хочешь, можем сейчас пойти в архив, там всё: дневники твоей матери и фотографии.

— Да, конечно, — сказал я, и мы начали подниматься. — Я заберу это. Вы долго оберегали чужую тайну, больше незачем держать мишень на спине.

— Не безопасно это перевозить, — схватила меня за рукав мама.

— Я у вас не один, — мягко напомнил я.

Мама перевела умоляющий взгляд на отца. Ну давай пап, не разочаровывай, ты ведь не только мой батя.

— Он прав, дорогая, — подхватил её под руку отец.

— Но…

— Никаких но, — хором сказали мы и переглянулись улыбаясь.

* * *

За участком следили. Не слишком навязчиво, чтобы не привлекать внимание, но всё же раз в пару лет подкрашивали оградку. Я зашел.

Небольшая скамейка и столик, могила, сильно заросшая травой, и абсолютно гладкий надгробный камень без фотографий и подписей.

Её даже похоронили на обычном кладбище. На всякий случай.

Я вырвал сорняки. Положил букет полевых цветов у камня. Отец сказал, других она не признавала, только те, что сам насобирал.

— Ну привет, мам, — сказал я и достал её фотографию. Не ту, что давал папа, другую, которую я выбрал сам. Она на всех снимках получалась удивительно удачно.

Я не даже толком ничего не просмотрел, сразу помчался сюда. Не знаю почему, просто потянуло.

Я глядел на фотографию и прислушивался к ощущениям. Кровь звала. Даже профан вроде меня это чувствовал, а значит, официальные цифры возраста рода занижены. Тоска накатывала, словно я на могиле по-настоящему близкого человека.

— У меня всё хорошо. Я просто пришел сказать спасибо. Спасибо, что привела в этот мир.

Уже когда уходил, меня внезапно осенило. Меня изгнали из рода Сказовых, но из рода Благих не изгоняли, ибо некому. Я последний. Хотя не факт. Надо подтвердить в храме у чтецов.

То есть формально я дворянин. Мне не нужно получать герб на Чеджу. У меня уже есть герб и не рода, а клана! Просто об этом никому нельзя говорить.

Арсений Благой. Нет. Арсений Благовестев. Так изначально назывался род. Уже потом сократили. Две тысячи лет официальной истории.

Я разберусь во всем. Ответы есть в дневниках матери. А если не найдутся там, будут в хранилище клана. Моего клана. Это воодушевляло.

У меня есть клан, который нужно возродить. Даже жаль, что не создать с нуля. Это было бы по-своему почетно.

А еще до сих пор остались люди, которые пойдут за мной, если официально объявить о себе как о наследнике. И имущество. Предприятия. Счета, принадлежавшие клану. И, конечно, родовая земля. И долги. Кровавые долги, которые нужно раздать.

Всё это моё по праву!

Глава 21

Я сидел за столом в архиве, обложившись бумагами. Дневник матери, кодекс наследования, папка со всей информацией, что отец нарыл за двадцать лет о клане Благих.

Я не силён в юриспруденции. Надо будет всё это Доджону показать. Выходило не так чтобы прям воодушевляюще, но лучше, чем ожидалось.

Восемнадцать лет после исчезновения рода государственные банковские активы ждут своего хозяина. Далее процент по накоплениям поступает уже в казну еще три года, а уже после этого всё становится собственностью империи. В частных конторах всё индивидуально и зависит от договора.

С предприятиями и землей сложнее. Предприятия никто добровольно не отдаст. Родовая земля по-прежнему принадлежит мне. Я могу заявить на неё права, и мне её вернут, даже с процентами, но только если я буду сильнее оппонента в несколько раз. В остальных случаях могу гулять на все четыре стороны.

Я прочёл материнский дневник. И меня накрыло. Она так боялась, что даже там писала иносказаниями. Чтобы не знакомый с её историей ничего