…

Я упускал факты, которые могут напугать и рассказывал всё, как веселую историю. Было приятно делиться всем пережитым в кругу семьи. Можно не переживать, что кто-то проговориться. Уж что-что, а хранить семейные тайны мы умеем с рождения.

— А потом выяснилось, что её мама — Минхе Чон.

— Я думала, он меня домой везет по её приказу, — смеясь добавила Джи-А.

…

— А затем во мраке пещеры склизкая биомасса снова соткалась в человека, — зловеще произнес я, глядя на испуганные лица младших.

…

— А потом земляной голем схватил дракона за шею, — я в шутку прихватил Славика и стал щекотать.

Брата и сестёр я отправил в библиотеку, с миссией показать Безымянышу и Джи-А семейные фотографии.

Сам остался на разговор с отцом и мамой.

— У рода проснулся гойле, — сказал я.

Родители замерли. Они не переглянулись, что было бы логичным в такой ситуации.

— И что это за дар? — взволнованно спросил отец.

— Песок. Если кратко.

И снова батя лишь моргнул и почесал щеку. Мама нервно вцепилась пальцами в спинку кресла.

— Как-то вы не слишком обрадовались, — заметил я.

— Сынок…– дрожащим голосом произнесла мама. — Дело в том, что ты…– отец взял её за руку и кивнул.

Я с удивлением обнаружил в голове звенящую пустоту. Я не пытался ничего просчитывать. Просто слушал.

— Ты не мой родной сын, — произнесла наконец мама. — Ты последний из рода Благих.

* * *

Уважаемые читатели, сегодня выложил три главы, поэтому в понедельник возьму выходной. И время выхода проды поменяется. Она переедет на 12:45−13:45 по Москве.

Глава 20

Что? Мне же не мерещится это?

Сначала я подумал, это шутка, но видя, как слезинки скапливаются в уголках маминых глаз, понял, нет — это самая, что ни на есть правда.

— Я… прости, — сглотнула она. — Надо было сказать тебе раньше. Отец предлагал. Но я не нашла в себе сил. Я боялась. Если ты… если… я пойму. Просто… — она не смогла закончить и захлебнулась в приступе плача.

Несмотря на шок, сообразил я быстро.

— Мама! Мама. Мамочка, ну ты чего? — я прижал её к себе. — Это всё неважно. Ты моя мама. Этого уже ничего не изменит. Хоть простолюдинкой будь. Хоть вассалом моего злейшего врага.

На этих словах она взглянула в моё лицо и, снова уткнувшись в плечо, заревела еще громче. Минут десять мы пытались заткнуть прорыв в этой дамбе, где вода скапливалась восемнадцать лет.

А я судорожно думал.

«Ты последний из рода Благих».

Благие. Благие. Что я вообще слышал о них? Почти ничего. Был такой род и перестал существовать. Как-то очень стремительно. И о них не принято вспоминать, даже в узком кругу. Никто не знал, почему. Но все соблюдали.

Наконец, соленые ручьи пересохли, и мы смогли продолжить разговор.

— Как так вообще получилось? — спросил я. Меня интересовало всё. Вопросов было так много, что даже неясно с чего начать.

Родители переглянулись. Я понял, что они много раз обсуждали этот момент. Но всё пошло не по плану. Одно дело — обдумывать сценарий диалога, и другое — проживать его.

— Не спишите, — взял я инициативу в свои руки. — Все по порядку.

Отец тяжело вздохнул и сказал:

— Ты никогда не задумывался, как вообще непримечательный клан Сказовых выхватил в жены Двужилину? Да еще такую! — не упустил он возможность сделать комплимент супруге.

Один-единственный раз, когда тень мысли промелькнула на эту тему случился на Чеджу, в тот вечер Безымяныш заметил, что родить четырех одаренных — перебор.

Я покачал головой, улыбнулся и ответил, глядя на родителей:

— Не было причин так глубоко копать. Вы дали мне беззаботное детство. Спасибо.

Отец тепло блеснул глазами.

— Все это благодаря стараниям твоего деда.

Мне было шесть, когда дедушки Петра не стало. Я помнил, что от него всегда пахло лесом и луговыми травами, а еще появлялся он дома часто, но недолго, и вечно улыбался.

Уже когда я стал старше, мне рассказали, что у него под старость лет появились проблемы с контролем источника силы, подобно тем, какие бывают у детей, когда дар только прорезается. Поэтому он всё время торчал в лесу, только природа его успокаивала.

— Отец, — тут папа взял паузу, подбирая слова и словно по телепатии общаясь с мамой. — Приданного не было. Наоборот, вопреки всем традициям платили мы. Номинально, для общественности, нам отдали пакеты акций и много всего по мелочи, на самом же деле, за всё это уплачено через фирмы прокладки. Даже за эту уловку нам пришлось раскошелиться. Но настоящая цена была совсем иной, твой дед заплатил за этот союз услугой. Но Двужилины обманули.

— Я была бесплодна, — пояснила мама. — И мой отец это знал. Не мог не знать. За своим брендом Двужилины следят тщательно, — без тени обиды сказала она.

— Сказовых кинули, — кивнул я. — Так это, что получается! Аня, Маша, Славик…

— Нет, — немного улыбнулась мама. — Их я всех выносила.

Я сдвинул брови, не понимая, и выставил руки.

— Всё, не перебиваю. Давайте дальше, по порядку.

А потом меня осенило. Я вспомнил те немногие разы, когда виделся с дедом по маминой линии на официальных мероприятиях. Вот почему отец всегда сочился ехидством. Эти их пикировки с ничего не значащими тогда фразами теперь обретали смысл.

— Как урожай, Иван Игнатьевич? — спрашивал батя.

— Отлично, — резко отвечал и чуть ли не плечами передергивал дед.

— Мне вот от вашей яблони саженец прижился. Садовники все наперебой твердили, не будет плодоносить. А уж четвертый раз урожай скоро соберем.

Лицо деда обычно каменело. Он сжимал зубы и, дежурно улыбнувшись, говорил:

— Поздравляю, очень рад. Прошу прощения, мне пора.

Отец продолжил рассказ:

— Несколько лет мы пытались, врачи и лекари были бессильны.

— Два выкидыша, — вклинилась мама. — Но мы всё равно не бросали попыток.

— В то время висела серьезная угроза первой настоящей войны с кланом Семиреченских. Молодой вспыльчивый глава. Они закусили удила. Мне срочно требовался наследник. В короткие сроки родовитую не найдешь. В рабочей поездке в Германии я встретил твою маму. Её звали Мира. Одаренная простолюдинка, как я тогда