Что-то подозрительное мелькнуло на краю поля зрения, что-то, с чем Вадим уже сталкивался, причём совсем недавно!

Медленно повернув голову, Вадим увидел то, чего подсознательно опасался – фигуру, замотанную в полоски ткани и в плаще с капюшоном, которая как ни в чём не бывало стояла среди других сайхетов и наблюдала за происходящим.

Сердце Вадима застучало чаще. Кто-то громко кашлянул в стороне, Вадим моргнул, и наваждение испарилось, будто и не было странной фигуры. Люди всё также стояли и ждали того, что должно было произойти с пленниками.

Может быть, показалось? Может быть, и показалось, размышлял Вадим. Уж больно много он всего необычного повидал за последние дни, из-за чего его воображение было явно перегружено.

Он попытался высмотреть чужака среди присутствующих, вертел головой, но всё оказалось бессмысленно, только привлёк внимание Айюнар, которая посмотрела на него так, что Вадиму захотелось провалиться сквозь землю.

В горле стало внезапно сухо. Сглотнув, Вадим обратил взор на пленённых кочевников.

Отсюда не было слышно, но Даут что-то сказал двум дайхеддам, после чего принял от одного из своих подчинённых две сабли, и вложил их в связанные за спиной руки каждому из них.

То, свидетелем чего сейчас становился Вадим, имело вполне себе определённое название, но пока что это слово всё ещё никак не хотело быть им озвученным, даже мысленно.

Вадим был человеком городским, атеистического мировоззрения, и относился ко всякого рода религиозным обрядам крайне скептически. Хотя, до недавнего времени он так же относился и к возможности существования жизни где-либо кроме Земли.

Да, он допускал жизнь в виде каких-нибудь примитивных бактерий на каком-нибудь Марсе, при условии, что они не были занесены туда марсоходами, но чтобы вот так как здесь! Нет, о таком он даже помыслить не мог.

Даут встал, обошёл кочевников и встал за их спинами, протянул руки и одновременно толкнул их между лопаток, понуждая идти вперёд.

Замешкавшиеся пленники вертели головами с завязанными глазами, пытаясь, видимо, прислушиваться к тому, что происходило вокруг, но особого желания идти в неизвестность не проявляли.

Даут отдал приказ и один из охранников сделал несколько выстрелов под ноги каждому из дайхеддов, ровно так, чтобы те ощутили удары от входящих в песок пуль.

Неужели они понимали, что их ждёт, и страх этого был сильнее, чем возможность быть застреленным.

- Ахр-рар шех дарр! – зарычал в бешенстве кочевник, но всё-таки пошёл вперёд.

Он осторожно, словно по скользкому льду делал шаг за шагом, пока вдруг одной ногой не ступил на искрящийся в лучах заходящего солнца красный песок.

Вадим был готов поклясться, что услышал некий гул на пределе слышимости. Песок пришёл в движение, завибрировав, загудев, а к ноге кочевника метнулись волны, подобные тем, что оставляют водомерки на ровной поверхности пруда.

А уже в следующий миг дайхедд будто бы реально поскользнулся на льду, упав на правое колено, а его левая нога ушла по щиколотку в песок. Воздух разорвал вопль, полный ужаса и боли.

Пленник вскочил как ошпаренный, и Вадим увидел, что его левая нога обглодана до костей, которые ещё продолжали болтаться на сухожилиях.

Кочевник качнулся и рухнул в красный песок лицом, забившись в конвульсиях. Когда он попытался снова подняться, то его лицо уже было обглодано, один глаз вывалился и болтался на тоненькой кровавой мышце, зубы скалились безгубой улыбкой смерти, а на груди сквозь одежду, превратившуюся в лохмотья, проглядывали рёбра и выпадающие кишки.

Дайхедд пытался кричать, но вместо этого до Вадима доносилось лишь хриплое бульканье. Человек снова упал и, дёргаясь, стал очень быстро погружаться в песок, по поверхности которого метались невидимые водомерки. Он таял как кусок масла, брошенный на раскалённую сковороду.

Оставшийся кочевник, стоявший поодаль, оскалился, прислушиваясь к воплям своего товарища. Не будь его глаза завязанными, он, наверное, испепелил бы всех взглядом, но он не мог видеть, лишь слушать.

Выкрикнув очередное проклятие в адрес своих мучителей, он смачно плюнул в их направлении, а потом развернулся и твёрдым шагом зашагал прочь, пока не вступил на красный песок.

С каждым шагом он словно погружался в водоём, исчезая в странной субстанции, но так и не издал ни единого звука, пока, наконец, когда песок был ему уже по пояс, его голова не повисла безвольно на груди.

Подёргиваясь, его тело всё глубже и глубже уходило в песок, и вскоре совсем исчезло.

Невидимые водомерки прекратили свои пляски на песке.

Что это было? Кажется Вадим забыл, как дышать.

Сайхеты, наблюдали за жертвоприношением в гробовой тишине, не проронив ни слова, а то, что это было именно жертвоприношение, а необычная экзекуция, Вадим почему-то совсем не сомневался.

Но разве достойны такой участи твои враги? Пускай даже те, с которыми ты воюешь веками.

Неужели общество сайхетов, которое показалось Вадиму в чём-то даже более технологически развитым, чем его родное, живёт понятиями сродни тем, что бытовали в среде мая с их кровавыми человеческими жертвоприношениями?

Как вообще может сочетаться то, что его, умирающего, подобрали, сохранив ему жизнь, и бесчеловечный ритуал, который ему пришлось только что наблюдать.

И что вообще это за место такое, которое требует человеческой крови?!

Вадим, замерев, смотрел туда, где ещё недавно были два кочевника, а теперь лишь песок необычного золотисто-красного оттенка, так красиво сверкающий в на закате.

Даут быстрым шагом подошёл к Айюнар.

- Нам надо спешить, если не хотим чтобы пришлось пожертвовать кем-то из своих, - он жёстко посмотрел на Вадима. Было понятно, что принести в жертву невидимым «водомеркам» Вадима, у него бы рука не дрогнула. - Я буду показывать дорогу.

- В путь! – обратилась Айюнар к людям. – В путь!

Вадим бросил взгляд на выбеленные ветром и солнцем остовы, торчащие из барханов, которые когда-то были огромными животными. А сколько там, под поверхностью песка человеческих скелетов?

Нет, лучше здесь не задерживаться.

Солнце уже почти село.

Глава 15. Серьёзный разговор

- Привет, сынок! Как ты? – полковник Смирнов подхватил на руки четырёхлетнего сынишку, который с радостью выбежал ему навстречу, когда тот, отрыв ключом дверь, вошёл в квартиру.

По большому счёту ключи здесь были неким атавизмом, оставшимся от жизни по ту сторону. Дверь можно было не запирать хоть круглые сутки, преступность в городе была нулевой, и никто бы и не подумал проникнуть в квартиру.

Настоящие замки и ключи были не в квартирах.

- Намаальна! – выдал карапуз, ещё не научившийся выговаривать звук «р».

Из кухни выглянула