она запрещала мужчинам "при любых обстоятельствах зависеть от кого-либо, кроме себя, в вопросах содержания семьи". Казалось бы, это должно было оставить женщин без ответственности за содержание дома и семьи; однако, когда Гражданская война стала великим испытанием американской мужественности, мужчины отказались от дома и оставили его на попечение своих жен. Джон Логан, один из ведущих деятелей Великой армии Республики, прославляя добровольцев Союза, устремившихся на фронт, чтобы защитить нацию, заявил о парадоксе: они оставили своих жен, чтобы сохранить "то место на небесах, которое называется домом". Гражданская война показала, что женщины, пусть и с большими затратами, могут содержать дом без мужчин. После войны женщины не уступили ответственность за домашнее пространство; они расширили его. Чем дальше женщины могли раздвинуть границы домашней сферы в общественную жизнь после войны, тем большее влияние они имели.7

Чтобы защитить дом, некоторые женщины выходили за его пределы. К 1880-м годам женщины, особенно среди новых городских средних классов, расширили реформаторские и благотворительные ассоциации добеллумской эпохи, такие как Христианская ассоциация молодых женщин и протестантские иностранные и домашние миссионерские общества, а затем создали растущее число светских реформаторских организаций. Практически все эти ассоциации, по словам историка Анны Фирор Скотт, придерживались идеи "женщины как нравственного существа, чья особая обязанность - привнести принципы хорошо управляемого христианского дома в жизнь общества". Журнал, посвященный домашней миссии, назывался "Наши дома", а Фрэнсис Уиллард сделала "защиту дома" главной целью Женского христианского союза воздержания. Такая высокодуховная забота о доме имела определенные классовые акценты, и в женских клубах среднего класса могла опуститься до сетований на "проблему слуг", но даже они были сосредоточены на доме.8

Большинство женщин поддерживали домашний очаг и видели в нем источник преимуществ, но меньшинство считало его - в той мере, в какой он был основан на брачном договоре, - источником фундаментального неравенства. Главным символом такого неравенства стала юридическая доктрина ковертюра, согласно которой жена теряла свою правовую идентичность вместе с браком. В обществе, которое якобы было привержено свободному труду, каверза сливала труд жены с личностью ее мужа и лишала ее возможности заключать какие-либо договоры после согласия на брачный контракт. Элизабет Кэди Стэнтон в 1868 году прямо поставила эту проблему: "Если контракт равен, откуда берутся термины "супружеская власть", "супружеские права", "повиновение и ограничение", "господство и контроль"? Согласно представлениям человека, изложенным в его вероучениях и кодексах, брак - это условие рабства". Стэнтон вникла в суть парадокса республиканского дома. Дом - культурная, социальная и экономическая основа американской свободы и демократии - был, по ее словам, основан на рабстве и отмене свободы договора. Дом зависел от брака, а брак требовал юридического подчинения женщин. Но любое посягательство на подчиненное положение женщины в брачном договоре, по той же логике, было посягательством на дом. Чтобы избежать или хотя бы уменьшить этот парадокс, в середине и конце XIX века законы о собственности замужних женщин постепенно изменяли и сдерживали каверз.9

I

Расширение нации повлекло за собой расширение домов. А поскольку в течение десятилетий после Гражданской войны Соединенные Штаты оставались преимущественно сельской страной, идеальным домом по-прежнему оставался фермерский дом, в котором сочетались идеи компетентности, независимости, семьи и свободного труда. Республиканцы объединили все это в единый мощный политический пакет, приняв Закон о земледелии.

Наибольшего успеха закон о земледелии добился в Средней полосе. Этот успех, а также социальные и экономические перспективы дома свободного труда можно суммировать на примере опыта Генри Айса. Исе был немецким иммигрантом, который записался в армию Союза под своей фамилией Айзенмангер. Его капитан, которому не составило труда произнести или написать Айзенмангер, изменил ее на Айс. После войны Генри вернулся в Иллинойс в товарном вагоне, а затем переехал в Айову. В течение четырех лет он работал в Айове разрушителем прерий - в составе кочующих бригад, вооруженных тяжелыми чугунными плугами, запряженными как минимум восемью волами, которые прорезали и разворачивали заросшие травой луга. Он показал, как старые модели ведения хозяйства и создания ферм, основанные на родственных связях, менялись по мере роста арендных отношений и использования фермерского труда. Для Айса, как и для Линкольна, это был лишь этап в жизни. Он накопил достаточно денег, чтобы купить ферму, но потом потерял кошелек, в котором хранились его сбережения.10

Он начал снова, и в 1871 году решил поселиться в Канзасе на северной развилке реки Соломон между 98-м и 99-м меридианами, в стране, где земледелие было трудным, но возможным. В 1872 году он вернулся в восточный Канзас, чтобы работать по найму и заработать деньги, необходимые для приобретения сельскохозяйственных орудий и скота. Он также приехал за женой. Он женился на Розе Хааг по любви, но ее труд был так же необходим для успеха фермы, как и его. Вместе они вернулись в его усадьбу летом 1873 года. В этом сочетании усадьбы, работы и брака не было ничего необычного. Но в итоге получился дом, который запечатлен в книгах кружка.11

По замыслу республиканцев, закон об усадьбе должен был предложить мужчинам и женщинам - за исключением конфедератов, взявших в руки оружие против правительства, - вложить пять лет своего труда в улучшение участка земли площадью до 160 акров. Негласное предположение, обычно верное, заключалось в том, что для успешного освоения этого участка требовался труд и мужчин, и женщин, а значит, создание дома и семьи. По истечении пяти лет труд на земле должен был создать дом, семью, компетентность и независимость. Закон об усадьбе создал шаблон, благодаря которому Айсы получили свою ферму.

Находчивость, самодостаточность и решительность семей поселенцев, воспетые в книгах кружка или в более поздних книгах "Маленький дом", - это то, как американцы запомнили и изобразили экспансию на Запад после Гражданской войны. История семьи за семьей становится историей самодостаточности, предсказанным результатом триумфа свободы договора.

История никогда не была такой простой. Успех Айсов был скорее исключением, чем правилом. Сотни тысяч семей приобрели свободную землю по Акту об усадьбе, но за время действия Акта на каждые четыре семьи, добившиеся успеха, шесть в той или иной степени терпели неудачу или срывались с места, отказываясь от земли, продавая свое право другим или предпочитая купить участок, а не ждать пять лет для получения права собственности.12

Успех варьировался во времени и пространстве, причем наиболее вероятным он был на землях к востоку от 100-го меридиана в годы, непосредственно последовавшие за Гражданской войной. В Миннесоте примерно две трети заявок на участки, поданных в штате в период с 1863 по 1875 год, оказались успешными - это гораздо больше, чем в целом по штату. Канзас