— Хватит притворяться, сынок.

Голос примаса прозвучал как всегда умиротворённо. Я приподнял веки. Старик сидел боком ко мне в позе медитирующего Будды, но не медитировал, а жарил кролика на костерке. Запах жареного мяса… Я почувствовал его только сейчас, когда увидел золотистую тушку, блестящую от запекающегося жира, и понял, как сильно хочу есть. Попытался встать — не смог. Плечо и левый бок свело от боли. Я даже застонал. Посмотрел на повязку, она отвалилась, ремень съехал. Плечо распухло, кожа вокруг раны почернела, любое прикосновение вызывало дикий приступ боли.

— Не трогай, — повернулся ко мне примас.

Он легко поднялся, подошёл ко мне. Из кармана плаща достал шприц. Доза! Я открыл рот от возбуждения. Да, доза. Неполная. Четверть или даже меньше, но всё равно… Примас воткнул иглу мне в вену, я задышал, почувствовав жар, откинул голову, закрыл глаза…

Когда очнулся, вокруг густели сумерки. Ночь. Костерок погас, тушка кролика уже не источала прежнего аромата, но выглядела так же аппетитно. Я сел. Боли почти не было, так, лёгкое пощипывание. Опухоль спала, пальцы сжимались безо всякого напряжения.

— Ешь.

Примас подал мне кролика целиком, сам не взял ни кусочка. Он, конечно, мой враг, однако жрать в одно горло я как-то не привычен.

— А ты?

Он не ответил, смотрел на меня сквозь прищур. Я оторвал заднюю лапу, протянул ему. Он принял, начал отщипывать тонкие волокна и отправлять в рот.

Я впился в кролика зубами. Вкусно! Мясо успело остыть, жир стёк, но как же это вкусно! Трапеза наша проходила в молчании, лишь под самый конец, обсасывая кость, я спросил:

— Как ты меня находишь? Маячок на мне висит что ли?

Примас присыпал тлеющие угольки землёй, отряхнул ладони.

— Всё просто, Дон, никакого маячка. Я хочу тебя найти, я тебя нахожу. Ты уже разговариваешь с изменёнными?

— С изменёнными? — я постепенно забывал лексикон миссионеров, и потребовалось время, чтобы вспомнить, что изменёнными они называют тварей. — А… ну да, разговариваю. Получилось не так давно.

— Это то же самое. Нужно иметь желание и настрой на человека, которого хочешь найти. А если в человеке есть крупица силы Великого Невидимого, то сделать это гораздо проще. Попробуй как-нибудь. Не сегодня. Ты слишком слаб. Но когда восстановишься, попробуй обязательно. Ты же чувствуешь проводников, даже если в тебе нет силы Великого Невидимого?

— И тварей тоже, в смысле, изменённых. Только без дозы это сложнее сделать. А сейчас… — я повёл плечами.

Олово вколол мне всего пару капель, а я уже воспринимал окружающий мир по-другому. Я снова чувствовал каждое его движение, каждый звук. В зоне восприятия возникло несколько серых пятен. Это не люди и не твари, возможно, кролики, одного из которых мы только что съели… Олово пришёл один. За время пребывания в миссии я не помню случая, что бы примас уходил куда-то в одиночку. Не потому что он кого-то боится, нет, просто с ним всегда должна быть свита, как у короля.

— Ты пришёл один, — констатировал я.

— Верно, — кивнул он. — Тебе нужна была помощь, и потому пришлось торопиться. Да и не обязательно, чтобы кто-то в миссии знал, что я помогаю тебе.

Примас вдруг улыбнулся, от него повеяло дружелюбием. Тоже что-то новенькое. Злобный пёс не может стать мирным просто так, для этого требуется хорошая взбучка.

— Необычно ты ведёшь себя, — не стал скрывать я своих мыслей.

— Ты нужен Алисе, — примас произнёс это как некое обоснование любых своих действий.

Ах вот как, Алисе! Что она сказала ему в тот раз на станции? Что-то вроде: он мне нужен. Да. И этот старый чёрт взял и послушался. И ещё прозвучала угроза, не явная, но и вполне не двусмысленная…

— Что такое она способна сотворить, чтобы ты испугался и уступил ей меня?

— Она… — Олово замялся, словно не был уверен в том, что имеет право раскрыть некую тайну, которая не может быть достоянием чужих людей. Но я Алисе не чужой. Давно не чужой, и примас сказал. — Она дочь женщины… дочь женщины, которую мы все любили. И поэтому любая её просьба для нас закон.

Странное объяснение и не вполне логичное, но выискивать в нём ложь я не стал, просто уточнил:

— Все, это кто?

— Ты видел фотографию.

Фотографию? Ну да… Олово, Тавроди, Мёрзлый, Гук. Основатели Конторы. Трое из них по случайному или нет совпадению оказались проводниками, и все четверо, как получается, были влюблены в мать Алисы. Поэтому готовы отдать за дочку свои жизни. Слава Богу, если так, но…

— В Василисиной даче ты взял её в заложницы. Она могла погибнуть.

Олово замотал головой.

— Я бы никогда не причинил ей вреда. Никогда. Мёрзлый знал это.

— Почему тогда он не взял штурмом тот клоповник?

— Ты должен был сам найти выход. Ты должен был явить свой дар, и ты его явил, разве нет?

— Явить-то явил, только чуть яиц не лишился.

— Но ведь не лишился.

— Это потому что дар подходящий оказался, под ситуацию. А если б другой был, что тогда? Пришлось бы петь фальцетом?

— Дар всегда проявляется под ситуацию. Это закон. По-иному не выйдет. Ты мог стать сильным и разбросать нас, мог получить возможность к быстрому перемещению и сбежать. Но Великий Невидимый одарил тебя контролем над чужим телом. Такого ещё не было. Если ты будешь правильно развиваться, то имеешь шанс стать лучшим из проводников.

— Лучше тебя?

— Почему бы нет? У меня вполне обычный дар.

— Уворачиваться от пуль!

— На самом деле, это преодолимо. Нужно только вспомнить некоторые законы физики.

— Ты имеешь ввиду законы сохранения? Если где-то убыло, значит, где-то прибыло. Ага. Остаётся понять, в каком месте прибудет и стрелять туда, так?

Я подобрал камень и бросил в голову Олова, но целясь чуть левее. Примас остался сидеть, как сидел, только вздохнул удручающе.

— Пора тебе поумнеть, Дон.

— Просто хотел проверить версию.

— Камнем? Бедная Алиса.

Я потянулся к фляжке. Жажда вернулась, пусть и ненадолго. Наногранды заканчивались, рана высасывала их из крови. Мне становилось лучше, и в то же время хуже. Парадокс. Пока сила не иссякла окончательно, неплохо бы завалить тварь и высушить её. Впрочем, без нанокуба всё это не имеет смысла.