Продолжая двигаться вдоль склона, я подобрался чуть ближе, присел за кустами. До чужаков оставалось метров шестьдесят, теперь я мог слышать, что они говорят.

— … с рассветом. Рисковать не будем, он так и так нас просечёт, поэтому троих на опушку. Разыграем, как того квартиранта в прошлом году. Пусть особо не прячутся, могут даже закурить. Он почувствует запах и попробует обойти вдоль гряды. Другого пути нет. Поэтому Гиви посадим в расщелине на склоне, там есть место, я проверил. Цымбала здесь, за камнями. Предупреди, чтоб били только по ногам. Он нужен живым, за дохлого не получим ничего.

Говорил невысокого роста худощавый мужчина. Речь однозначно шла обо мне, вряд ли они ждали тут ещё кого-то.

— Ты садись за пещерой. Это на тот случай, если он всё же пойдёт от пустоши…

— Может лучше мне на опушку? А в тыл Утконоса отправим.

— Нет, — покачал головой худощавый. — Утконос слишком медлителен, так что без вариантов. А я останусь возле костра. Буду приглядывать за склоном и лесом.

Он снова повёл рукой, и я разглядел на запястье штрих-код.

Загонщик! Это загонщики. Но не вараны. Кто тогда? Никого из этих двоих я раньше не встречал, и названных имён не слышал. Более того, эти двое были под дозой. Слабые отголоски силы долетали до меня и заставляли морщиться. Старатели? Но с каких пор старатели начали на людей охотиться? Ребята обеспеченные, конторские разборки им по барабану. Хотя два с половиной миллиона на дороге не валяются, зачем отказываться, если есть возможность заработать, да ещё о-го-го сколько. Ни меня, ни Алису с розыска покамест не снимали.

Ладно, посмотрим, на что вы способны, старатели. Так ли вы проворны против людей, как против тварей. Предварительно, их семеро, подготовка на должном уровне, иначе взять Гнома и Фломастера не получилось бы. Тут, конечно, может присутствовать элемент неожиданности или предательства, но в любом случае, эти семеро будут посерьёзнее контрабандистов.

Главный их прокол в том, что я уже просёк их. Теперь, что бы они не планировали, засада становится ловушкой. Для них.

— Темнеет, — сказал худощавый. — Выставляй пост и отдыхать. Подъём с рассветом.

Они скрылись в кустах. Я выждал немного и двинулся следом. В нос снова полез дым.

Преодолев ещё несколько метров, я увидел пещеру, вернее, кривой диагональный разлом, достаточно широкий, чтобы в нём могло разместиться несколько человек. Рядом горел костерок, над огнём висела большая жестяная банка, булькала вода. Друг против друга сидели двое, видимо, тот самый пост, о котором говорил худощавый. Эти двое тоже были под дозой, у них вся команда заряжена. Когда до костра оставалось метров двадцать, один поднял голову и всмотрелся в темноту.

— Тварь что ли бродит?

Почувствовал меня, падла. Второй тоже начал всматриваться.

— Ничё не чую. Кажется тебе, Цымбал.

У этого с интуицией был полный швах.

Я сместился к гряде, прижался боком к тёплому камню. Отсюда площадка перед разломом была видна лучше. За спинами караульных я увидел своих. Гном лежал на спине, скованный по рукам и ногам тонкой цепью, голова покоилась на коленях Алисы. Лицо разбито, я бы не узнал его, да только второго такого здоровяка в Загоне нет. Алиса гладила его по щеке, как когда-то меня, и он дышал спокойно и размеренно, но не спал, смотрел в темнеющее небо. Возле разлома, прислонившись спиной к стене, сидел Фломастер, тоже скованный, и вроде бы более-менее целый, только глаз подбит. Значит, без боя не сдались, элемент предательства отпадает.

Из разлома доносился сап. Караульные тоже потихоньку подлипали. Цымбал зевал, второй подцепил банку с кипятком, поставил на землю, начал дуть. До меня доплыл лёгкий запах душицы.

Пора как-то обозначить себя, дать знать своим, что не всё так плохо, как им сейчас кажется.

— Ку-ку… Ку-ку… — прокуковал я, делая ударение на первом слоге.

Ни Гном, ни Фломастер ухом не повели. Алиса насторожилась. Сигналы миссионеров она знала.

Цымбал повернул голову на звук и проговорил:

— Где-то близко совсем. Никогда так близко не слышал.

— На тебя решила посмотреть, хех. Спроси, сколько тебе осталось.

— Примета плохая.

— Тогда я спрошу. Я в приметы не верю… Кукушка, кукушка, сколько мне жить? — и приготовился считать года.

Я замолчал. Счетовод херов, нисколько тебе не осталось. Цымбал сухо рассмеялся:

— Ну что, ха-ха, всё?

— Тьфу на эту тварь пернатую, — сплюнул счетовод. — И на тебя тоже плевал, понял? Раньше меня сдохнешь!

Как же он расстроился. Но никто не заставлял его разговаривать с кукушкой, сам виноват.

Алиса наклонилась к Гному, шепнула что-то на ухо. Тот вздрогнул, приподнял голову. Фломастер посмотрел на них, Алиса взглядом указала в сторону кустов. Он начал ёрзать, причмокивать и, наконец, попросил:

— Эй, сторож, своди оправиться.

Молодцы ребята, верно оценили ситуацию.

— Под себя сходишь, — недовольно буркнул счетовод.

— Слышь, как под себя-то? Тут девушка. Неловко…

— Своди, — велел Цымбал. — Он обоссытся, а мне нюхать?

Счетовод нехотя поднялся.

— Вот какого хера я всё время вожу? Я что, нянька? Штаны им расстегивай. У меня доля меньше всех. Сами бы тогда и водили. А то нюхать им не хочется.

Цымбал взял ветку, поворошил угли. Сноп мелких искр приподнялся над огнём и сгорел.

— Ты чё мне-то на уши давишь? Разбуди Дыля и втирай ему свои претензии, он старший, не я. А мне твой плачь слушать ну совсем не интересно.

— Интересно, не интересно. Умные. Всё только я. И пожрать приготовь, и пипирку подержи. Нашли крайнего…

Продолжая бурчать, счетовод ухватил Фломастера за ворот, вздёрнул на ноги и подтолкнул в спину:

— Иди, ссыкун.

Я передвинулся за куст, встал на колено. Хрустнула ветка, зашуршала сухая листва, звякнула цепь. Звук шагов становился ближе… ещё ближе… Прошёл Фломастер. Цепь позволяла ему делать только семенящие шажочки, поэтому двигался он медленно. За ним появился счетовод, не переставая бубнить что-то себе под нос. Я бесшумно встал у него за спиной, обхватил за шею, сдавил и резко дёрнул вниз. Фломастер развернулся и головой попытался ударить его в грудь. Это уже лишнее. Лучше бы просто стоял в стороне и не мешал.

Хрустнули позвонки, счетовод обмяк. Фломастер судорожно вздохнул. Глаза блестели.

— Дон, ну ты… Как ты догадался? Они тебя утром