Его лицо было совсем близко:

— Рассказывай, сказал он с нажимом — давай, я жду. Что задумали твои братья? Где ваш штаб?

Я молчал, сжав зубы. Тело до сих пор горело от боли. Хотелось есть и пить, но я продолжал молча на него смотреть.

Высший может только пытать меня. Обратить охотника в слугу невозможно, вампирский зов на нас не действует, говорят, эти твари способны убивать одним взглядом, лишать разума, но я ведь нужен ему живым, не так ли?

— Расскажи, — Арделиан схватил меня за волосы и заглянул в глаза. Его голос эхом отражался от стен, взгляд прожигал, заполняя собой пространство темницы. Внезапно мне захотелось ответить на его вопросы…Проклятье! Он так силен! Еще немного, и я поддамся его чарам, мне просто не хватит сил сопротивляться.

Похоже, мучитель это понял, на его лице возникла кривая улыбка:

— Что ж, завтра утром ты устанешь еще сильнее и заговоришь, как только я загляну в твои лживые глаза. Мы умеем приказывать. Это всего лишь магия, мой юный друг.

Я решил молчать, молясь о том, чтобы девчонка не появилась из глубины коридора именно сейчас. Пусть придет позже, пожалуйста.

— Что ты там шепчешь? — Нахмурился высший, — а, впрочем, не важно, сладких снов, мой мальчик!

Он вышел из темницы, напевая какую-то незнакомую мелодию.

Я снова остался наедине с ожившим кошмаром.

Мне снилась тьма. Она окутывала бесконечный черный коридор, а я все шла и шла. Сердце колотилось, в горле пересохло, но я старалась об этом не думать. Плевать на жажду, главное — найти выход из мрачного замка. И тогда Майкл сбежит отсюда, он выполнит свое обещание — иначе быть не может, и я снова стану человеком.

Больше никаких кровавых графов, темных туннелей и чудесных говорящих картин. К черту! Я хочу жить, как раньше!

Внезапно где-то рядом раздался пронзительный крик.

— Это Майкл, — прошептала я и резко остановилась. — Граф снова его пытает.

Что же делать? Я прислонилось лбом к прохладной стене туннеля. Навряд ли у меня получится остановить графа, лучше продолжить поиски ключа.

Я шла дальше, не разбирая дороги, крики Майкла стихли. Надеюсь, он жив. Если его не станет, что мне тогда делать?

— Нет, этого не будет. Мы вместе, мы поклялись…

Постепенно туннель становился уже, а воздух — более сырым. Я чихнула: боже, как здесь холодно!

Словно меня похоронили заживо в глубокой могиле. Странно, но в этом холоде меньше мучила жажда.

Кровь Майкла пахла приятно, и все же я гнала эти постыдные мысли. Ничего, скоро Нина Райн снова станет человеком.

Но что будет потом?

Я вспомнила безумные глаза вурдалака Руфуса, высокомерный взгляд Арделиана, который гордился своим высоким положением и властью.

Они убивают людей просто потому, что могут. Быть человеком — значит, быть жертвой. Для них мы, фермеры, — все равно, что овечки, которых рано или поздно хозяева съедают на праздничный ужин.

Почему? Неужели нельзя жить в мире? Люди, в конце концов, могли бы сами делиться кровью. Может, мне удастся повлиять на графа? По крайней мере, он не такой кровожадный, как Руфус, и все же на это слабая надежда.

Вдали я увидела свет, исходящий от металлической двери. Потайной ход из замка — все, как говорил Майкл!

На сердце стало легче, и я побежала вперед. Наконец, перед глазами появился дверной проем со странными символами в виде неизвестных букв. Именно они освещали мне дорогу. Я подергала ручку — бесполезно, затем прислонилась к двери. Снаружи завывал ветер. Значит за этой преградой — путь к свободе.

Глава 24

Я вспомнила прежнюю жизнь: поля, поросшие травой, овечек, добрые глаза родителей. Стало грустно, захотелось выбить дверь к чертям и, наконец-то, освободиться.

Я уже занесла руку для удара, но вовремя опомнилась. Нельзя шуметь, иначе меня быстро найдут, и граф будет очень зол.

Вспомнились слова заклинания, подслушанные, когда Марта открывала дверь в темницу. Возможно, у меня получится.

Я отошла на пару шагов назад и тихо сказала

— Apertum. Откройся.

Мои ладони на миг осветились приглушенным светом, однако дверь не шелохнулась. Похоже, Майкл прав. Так просто ее не откроешь, нужен ключ.

Недавно я видела, как Марта достает связку с ключами из кармана платья. Как же мне их украсть?

Проклятье! Все так сложно.

Я перевела взгляд влево и только сейчас заметила узкую лестницу, ведущую вверх. Тайный выход из замка на случай, если нападут охотники. Интересно, куда я выйду если поднимусь по крутым ступеням?

С этими мыслями я шагнула на ступеньку, и последний раз взглянула на заветную дверь

— Я еще вернусь.

Подниматься было нелегко, лестница казалась бесконечной. На меня навалилась усталость, а вместе с ней — грустные мысли.

Еще несколько дней назад я мечтала вырваться из бедного поселения, где меня каждый день ждала тяжелая работа и строгие родители. О, как я об этом мечтала! Стать аристократкой, купаться в роскоши… С каким отвращением Нина из прошлого полола траву и поливала грядки! Боже… родители и брат!

Почему мне не приходило на ум сказать им слова любви.

А теперь…Кем я стала теперь?

Лестница наконец закончилась, перед глазами появилась маленькая деревянная дверь. Я толкнула её и, оказавшись в комнатке, где повсюду были полки с посудой, запнулась ногой о что-то хрупкое.

— Дзынь, — раздался звук разбитого стекла. Здесь было так тесно!

Я выставила руку вперед и толкнула очередную дверь, затем вышла из помещения, которое оказалось огромным посудным шкафом, прямо в просторную комнату где мы с графом завтракали. Сейчас здесь было пусто и темно, только ожившие картины на стенах о чем-то шептались.

Сил почти не осталось, и я рухнула на стул. В глазах защипало.

Сенаторы и богачи на картинах перешептывались:

— О, юная госпожа!

— Наследница крови…

— Почему она плачет?

Я и правда плакала. Точнее, слезы сами текли из глаз. Мысли о погибших родственниках сделали свое дело.

Мне было бесконечно грустно. Только одна спасительная мысль не давала погрузиться в отчаяние: «Майкл! Моя последняя надежда».

Захотелось сказать какую-нибудь гадость напыщенным господам-вампирам, смотревшим на с высоты стен:

— Глупые картины! Откуда вам знать, почему я плачу?

— Грубиянка, — качнул головой сенатор Уилкс, остальные одобрительно закивали.

Я отвернулась от них и вышла из комнаты. К черту картины, надо найти Марту, иначе…

— Нина! Нина!

Я с трудом открыла глаза. Передо мной был Майкл. Живой и невредимый. Он не кричал от боли, а лишь