(я был в постели!) и в левую ладонь. Кресло мое (кожаная спинка) прорвано, и вылезла вата. На уровне левой ключицы. За изголовьем – куча стекла. Будто 1000 пушек ахнули в меня. Миг… но – ка-кой!.. Может быть, я успел – под одеяло? Но я же видел блеск-дым!! Драпри (с железной палкой) сорвало, бросило внутрь, обшивку вверху тоже, и переломило. Входную дверь – распахнуло, а была заперта на все запоры, с цепью. «Купчиху» пронзило. И все такое. – Начинаю писать, безоглядно. А там – что Бог даст. Навестили бы! Целую. Ваш Ив. Шмелев.

12. 10. 43.

[91, rue Boileau, Paris, 16-e]

Милые, сердечное спасибо! Жалею, что не нашелся (за этими мотаньями) позвать Вас на чаек, в самом тесном дружеском общении.

Милые, Господь как бы знамение мне послал! И я-то, как сего недостоин! 10-го октября я открыл это. 3-го сентября висел на календаре листок дня сего – 3-го сентября (день разгрома!). 10-го октября я содрал с 3-го 9 по 9.10. И хотел бросить. Забыл. К вечеру… дай, погляжу, что было за эти дни из моего! И, перебирая в обратном порядке… на самом последнем листке, от 3 сентября, читаю… «Царица Небесная»… (мое!). И – ка-ко-е!.. А ведь этот отрывок никакого отношения к сему дню не имел. И – как же внятно…мной указано!.. Нет, это не случайность… – слишком уж много надо было бы – «совпадений»! Не я и составлял. Это – знамение382. Ваш Ив. Шмелев.

[На полях:] Навестите же! Есть варенье и – мед!

31. 12. 43.

[Париж]

С Новым годом (пусть он, високос, будет милостивей к нам!) и наступающим Рождеством Христовым поздравляю Вас, милые Павла Полиевктовна и Антон Владимирович! Желаю – здоровья, сил, выдержки, осуществления всех светлых упований!

Только что (1 час 20 минут) отбыли дико-безумную (для меня) тревогу. Да, нервы таки – сдают. Хорошо – моя старушка Анна Васильевна пришла, – все-таки легче, живой человек. Всё молитвы, свои, вычитывала и… стряпала-возилась, в полутьме.

Много было у меня людей на сих днях, много и вестей всякого калибра. Может быть, скоро прочтете «Рождество в Москве»383. Только сознание, что теперь читает и тот читатель, заставило дать газете384. Не люблю беспардонности.

С радостью узнаю́, что книги мои понятны и питательны для тех. А их мно-го, тех. Пишут и говорят с разных мест. Рискнули, колеблясь, дать «Неупиваемую чашу» – в Берлине… и – что же?! Рвут из рук друг у друга. Бла-го-да-рят. Из Лиона – те же вести.

Это дает возможность молекулярно обсеменять задичавшую и перепахиваемую ниву – душу! Пропаганда всем набила оскомину: знают, всё! А вот подлинной России не знают. Жаждут!.. Дай Бог.

Да, не найдете ли в библиотеке «Библейский словарь» Vigouroux? Надо бы мне кой-чем насытиться, – страшно! – и для «Путей».

Навестите. Есть о чем побеседовать.

Будьте же здоровы на долгие – в наших кратких возможностях – дни, дни, дни… года!

Обнимаю. Ваш Ив. Шмелев.

[Приписка:] Все еще бронхит потамливает, но уже выхожу помаленьку.

4. 4. 44. – Надо же так: 4 четверки!

Милые мои, есть у меня для Вас, говорил-то – копченое! И еще, из сладкого. Может быть, заберете на сих днях?

С большим насыщением – 3 раза прочитал! – «Смысл старообрядчества»385 – занес батюшке Клочко́386! И прозвание же! Теперь еще настоятельней убеждаю Антона Владимировича: дайте труд! Это – необходимо. И как все это (и та статья «Русское христианство»387!) созвучно с душой моего «Богомолья» и «Лета Господня»! Оно, это, должно бы проявиться во II части «Путей небесных», над чем теперь – в светлые редкие часы – работаю. И как это ныне трудно! Привет. Ваш Ив. Шмелев.

14. 4. 1944. Святой и Великий Пяток

Христос Воскресе, милые! и – Воистину Воскресе! Целую трикраты. Дядя Ваня. – Ив. Шмелев.

[Приписка:] Вчера, – слава Господу! – приобщился.

[Изображены пасха, кулич и яйца] Пусть хоть и так!

12. V. 44.

Дорогой Антон Владимирович,

Благодарю за письмо от Сове и за весточку о себе. Письмо якобы из ада, но и у нас не прохладней.

Я, с 5-го, на даче у Юли, но в среду выезжал за почтой и припасцами в Париж. Здесь – тоже звенят «жаворонки» – и порой, ночью, когда разыграются мысли, – жутковато. Пока еще не бросают в нас «плодов культуры», а как швырнут – расплющит.

Весь – в родной стихии, ибо пи-шу! – «Пути». Написано тогда до 50 страниц. Упиваюсь… – и в этом – радость и забвение.

Ваше письмо, как всегда, с зерном, спасибо. Летом, если Бог даст, извольте писать книгу – «Русское христианство». Может быть, набегёте на нас в воскресенье? а?!

Обнимаю обоих. Ваш, – пока цел – Ив. Шмелев.

3 (trois!). VII. 1944.

Париж, [нрзб.]

Милые!.. отзовитесь! Скулю, в отшельническом бытии. Но… все же пи-шу! Сим и очищаюсь. Роман – как широкая русская река. Написал уже 100 страниц машинных – а конца не видать, ку-да! Но, хоть и в одиночестве, зато в ка-ких я цветниках гуляю! Погуляют – знаю, если рукопись не испепелится, – и мои читатели! Вот удивительно! «Чашу» писал в какой неволе, туге, – в 18-м! «Пути»… – здесь, в вое и такой опустелости (и опустилости) человеческой! И вот, ухожу – в видения. «Вижу тебя, о Русь, из моего… – гнусного – далёка!» Тебя вижу. Тобой живу. Ни в Ste. Geneviève, ни в St. Rémy – нет ходу, или зело трудно. Целую! Жду Вас на чай с вареньем (!). Ваш Ив. Шмелев.

[Между строк:] Если есть у Вас поэт А.К. Толстой, то из «Иоанна Дамаскина» в отрывке «Благословляю вас, леса…» третий стих: «Благословляю я… свободу»? или «Благословляю всю природу»?388 Мне нужно!

14. IX. 44.

Ах, милые, много испытано, да еще – один! На все – один. 24 августа в 7-м часу вечера поставил точку на «Путях небесных» (II часть, 215 страниц!) – а то весь был в писании, – когда стали визжать пули по улице. На углу была баррикада, и рядом до 19 включительно крутились всякие повозки у гаража (!). Представляете?.. 5 ночей провел у Меркулова, до 25 включительно. 26-го кинули бомбы… ночевал у себя, и с той поры все у себя. Редко кто заглянет. Копчусь в камине, надо себя прокармливать, как-то –?! Изметалась душа. Теперь поуспокаиваюсь, чуть пишу. Спасибо, был у меня друг-инженер