— И он решил нанести удар первым.

— Ага. Но только жалкий трус нападет из-за спины с крикетной битой. Вот таким гнусным куском дерьма был Роланд Рейнот.

— Сынок не многим лучше. Яблочко от яблони, как говорится.

— Вот-вот. Именно поэтому, думаю, мы с тобой и встретились тем вечером. Даже если Рейноту-старшему и удалось отмазаться от убийства, младший от меня не уйдет. Отныне это личное.

— И как вы теперь собираетесь разбираться с Фрейзером?

— Еще не определился, но правила изменились, док. Теперь дело касается не только тебя.

Помимо абсолютной безумности заявления Клемента, его желание отомстить создает дилемму. Что до меня лично, я хочу лишь, чтобы Кингсленд или Рейнот, или как его там, черт побери, навсегда исчез из моей жизни. Я просто хочу покончить с этой историей. Потому вопрос заключается в следующем: готов ли я принять участие в замысле Клемента, в чем бы таковой ни состоял? Ведь это же все равно что мчаться на сорокатонном грузовике без тормозов, причем на пассажирском месте, в ожидании неминуемой катастрофы.

Не то решение, что мне хотелось бы принимать, однако мне придется выбрать меньшее из зол. Тем не менее я не собираюсь полностью отказываться от своих принципов.

— Клемент, уточню на всякий случай: соучаствовать в убийстве я не стану.

— А кто сказал, что я собираюсь его убивать? Я не могу допустить, чтобы кто-то погиб… опять.

— Даете слово?

— Не могу, потому что это не от меня зависит. Ты все еще не врубаешься, да?

— Совершенно не врубаюсь.

— Все это — часть какого-то упоротого плана, которому я должен следовать. Я нашел тебя, мы находим Фрейзера, а уж что будет потом — почем мне знать?

— И все же хотелось бы понять, какую месть вы задумали.

— А я тебе уже говорил, что сам не знаю.

— Мне несколько не по себе от такой непредсказуемости. Я…

— На случай, если ты забыл, — перебивает меня великан, — этот мужик уже держит тебя за яйца, и если мы с ним не разберемся, тебе или твоей жене придется ой как несладко.

Ну вот, круг замкнулся, и нет смысла воображать, будто мое положение хоть сколько-то улучшилось, вне зависимости от мотивов Клемента.

— Хорошо, — вздыхаю я. — Мы находим Фрейзера, но я ни в коем случае не одобряю физической расправы. В том числе и потому, что месть основывается на какой-то бредовой истории.

— Вот тебе и обещанная непредвзятость, — фыркает великан. — А чего ты от меня ожидаешь, док? Считаешь, что я должен простить и забыть?

— Нет, хочу, чтобы вы пообещали мне только одно.

— Я не даю обещаний.

— Ладно, тогда просто подтвердите, что не наделаете глупостей, пока мы не разберемся, все ли в порядке у вас с головой. Так мы договорились, поэтому будьте добры придерживаться договоренности.

— Хорошо. — неохотно бурчит Клемент.

— Спасибо. Итак, поскольку теперь нам известно настоящее имя Кингсленда, каковы шансы отыскать его?

— Черт знает. В списках избирателей его наверняка нет, так что придется поспрашивать. Кто-то обязательно знает, где он ошивается.

— И когда?

— Да прямо сейчас и займусь, — объявляет он и встает.

— Мне пойти с вами?

— Не, док, я не в библиотеку собрался.

Я мирюсь с колкостью, ведь она подразумевает, что я остаюсь дома.

— Договорились. Встречаемся завтра утром?

— Загляну около девяти.

Он покидает кухню, и когда за ним захлопывается входная дверь, наливаю себе еще один стаканчик виски. Неужто я опустился до того, что в одиночку распиваю крепкие спиртные напитки?

Что ж, это только первый вопрос, раз уж настало время самокопания. Именно так все и начинается у тех, кого я каждый день вижу в кресле напротив. Одно безобидное решение ведет к другому, а потом, глазом моргнуть не успеешь, вся твоя жизнь летит в тартарары. Бабуля наивно устанавливает приложение «Бинго» — и вот уже у нее на пороге топчутся судебные приставы. Девушка соглашается на свидание — и просыпается матерью двоих детей, а ее прекрасный принц сидит в тюрьме за сбыт кокаина школьникам.

Если бы я отказался встретиться с Камероном Гейлом в «Герцоге», сейчас бы ничего этого и не было.

— Какой же ты кретин!

Делаю глоток виски и смакую жжение в глотке, поскольку оно отвлекает меня от собственных причитаний.

Одно ошибочное решение еще куда ни шло, вот только я сворачивал не туда буквально на каждой развилке. И увяз по самую макушку не вследствие своих поступков, а исключительно по собственной слабости.

Чем я только думал, заключая сделку с одним психопатом против другого? Образно выражаясь, тушил пожар бензином. И вот теперь выхода уже нет. Я заточен в мире бредовых идей и анархии, с его непонятными для меня правилами.

Мне необходимо обрести под ногами твердую почву. Отыскать хотя бы подобие нормальности во всем этом безумии. Я беру телефон и набираю Лию.

— Привет, милая. Как ты?

— Ты же сказал, что уронил телефон в унитаз?

— Да, я, э-э… высушил его! Вроде работает.

Одна ложь влечет за собой другую, та следующую…

— Это хорошо.

— Так как тебе отдыхается? Я тут без тебя скучаю.

— Я тоже по тебе скучаю… Но угадай, где я сегодня была?

— Хм, даже не знаю.

— В садоводческом центре. Там так здорово!

— Серьезно?

— Представь себе, серьезно. Что ты так удивляешься?

— Прости, мне почему-то казалось, что это совершенно не твое.

— Ты же никогда не спрашивал.

— Хм, да, не спрашивал.

— Твой папа говорит, ты ему сказал, что мне будет неинтересно!

Делаю мысленную заметку поблагодарить отца. Ябеда.

— Что ж, рад, что тебе понравилось.

— Не пойми меня неправильно, но одной мне здесь, пожалуй, больше нравится.

— О, замечательно! — ворчу я. — А я-то позвонил в надежде, что собственная жена меня приободрит.

— У тебя что-то случилось?

Может, рассказать Лие, что некто угрожает либо разрушить мою жизнь, либо убить ее, и что я обратился за помощью к призраку? Решения, решения.

— Да ничего, не обращай внимания.

— А как движутся дела с сюрпризом для меня?

— Э-э… Практически все готово!

— Жду не дождусь, вот только…

— Что только?

— Ты не будешь против, если я задержусь здесь еще на несколько денечков?

— Нет конечно, хотя и удивлен. Мне казалось, тебе там не нравится.

— Вовсе нет. Мне не нравилось, что ты постоянно нудишь о прелестях сельской жизни. А твои родители не талдычат об этом каждые пять минут.

На заднем фоне я слышу, как отец зовет Лию.

— О, мне пора. Моя очередь.

— Твоя очередь?

— Мы играем в скрэббл.

— И с каких это пор ты играешь в скрэббл?

— Ну все, пока. Люблю тебя.

Она отключается