факту майор Апарин называл его своим заместителем по технической части. Лановлюку такая уравниловка с ним казалась не по чину и приводила к конфликтам между ними. Апарин уговаривал: «Два моих заместителя и не можете помириться». Спокойный, с уравновешенным характером и великолепным чувством юмора, Коля снисходительно относился к потугам Лановлюка установить между ними субординацию.

Командиром батареи, в которой Коля стал замполитом, был майор Иванов. При абсолютно русской фамилии он был чистокровный хохол и за многолетнюю службу так и не стал говорить по-русски. Но это был, пожалуй, его единственный недостаток, кроме врожденной медлительности и некоторого равнодушия в исполнении службы, но это уже другое дело. Служба в дивизионе в основном заключалась в ежедневной работе в арт. парке по обслуживанию техники. У каждой батареи при парке были свои землянки, где вода и масло для заправки тракторов по тревоге поддерживались в горячем состоянии. В зимнее время солдаты грелись в этих землянках, и было важно, чтобы командиры не застали на месте преступления нарушителей дисциплины. Один солдат так и не мог правильно назвать фамилию замполита. В тревожных ситуациях он кричал: «Ребяты! Слезай с баков! Майор Наловлюк идет!»

В роте, как и полагается, был командир и четыре командира взводов, трех пулеметных и одного артиллерийского. Все они, за исключением одного взводного, были старше меня. Судьба их была незавидна. Перспективы карьерного роста у них были минимальны. Через три или четыре года эта категория офицеров при сокращении армии в подавляющем большинстве была выброшена на гражданку. Обремененные семьей, без специальности, без жилья, они испытали немалые трудности. Командир артвзвода Володя Бессильный почему-то всегда был тесним командиром батальона подполковником Гавришем. «У сильного всегда Бессильный виноват, а у Бессильного — Фаттахов (помкомвзвода, сержант)». Не знаю из-за чего, но Володя получает от Гавриша домашний арест, а мы выезжаем на учения с боевой стрельбой без командира артвзвода. Наблюдать за стрельбой нашего орудия приставили командира 2-й батареи из артдивизиона капитана Выперайленко. Мишень — деревянный щит размерами 1x1 м, расстояние — 500 м, дурак не попадет. Выстрел — мишень стоит, а рикошет от снаряда, кажется, точный. Фаттахов начинает бить по углам щита и все мимо. Принесли щит, а в нем отверстие от снаряда точно в центре. Щит применялся для наклейки мишени при стрельбе из винтовок и весь был испещрен пулевыми отверстиями. Взрыватель снаряда попал точно в такое отверстие и не сработал. Командир артдивизиона майор Апарин возмущался: «Ну, конечно, в такую разбитую мишень! Там он и снаряд-то с х..! — 57 мм».

Зимой от нашей роты отрядили команду на заготовку дров для батальона. За командиров в первой смене мы с Володей. Команда располагалась в землянке, устроенной в лесу несколько лет назад в значительном удалении от гарнизона. Вместо крыши двускатный накат из бревнышек с небольшой земляной насыпкой. По сторонам узкого прохода внутри двухъярусные нары. В передней трети с одной стороны печь с вмазанным котлом для варки пищи, с другой — стол со скамьями. В одно прекрасное утро перед самым подъемом около 6 часов с грохотом рушится часть подгнившего потолочного наката как раз над пространством со столом. Кухня и нары в целости, но под обрез. Крики: «Тревога! Заткни дыру! Нельзя!» Холод мгновенно охватывает землянку. Наскоро одевшись, выскакиваем из землянки. На воле мороз градусов за 30. Толпимся у костра из обломков кровли. Повар докладывает, что завтрак готов. Ну и давай! Стоя у костра, съедаем горячую кашицу, паника постепенно утихомиривается. Предлагается бежать в часть за помощью. Володя по своему обыкновению похохатывает:

— Ах, ты! Ах, ты!

Соображаю. У нас здоровая команда, пилы, топоры. Какая может быть помощь? Объясняю задачу. По центральной оси землянки подводим и укрепляем на стояках свежую продольную балку, в нарушенной кровле укладываем новый накатник, прикрываем его нарванной сухой травой и присыпаем просыпавшейся в землянку землей. Солдаты этого призыва уже прошли некоторую производственную практику, делают все дружно и умело. К обеду мы уже справляли новоселье.

Недолго музыка играла. В конце февраля приказ сниматься с насиженного места и перебазироваться на новое. Никита Хрущев играл в укрепление дружбы с Китаем. По этой программе дивизия, занимавшая Иманский укрепленный район, переводилась на побережье Японского моря — бухта Ольга, Тетюхэ, Кавалерово (Иман — с китайского? — в 1973 г. переименован в Дальнереченск). Там главная опасность от американцев. А наш отдельный батальон должен взять под охрану и свою опеку весь обширный укрепрайон, рассчитанный на дивизию. На одну нашу роту пришлось 13 капониров, когда на прежнем месте на весь батальон их было всего три. Но там непосредственно под Иманом были и более серьезные сооружения с галереями под стать метро. При станции Лазо, следующей за Иманом к югу, рота приняла под охрану гарнизон с казармами и другими сооружениями, который прежде занимал полк. Прием был детальный: крыша, стропила, схватки, оконные рамы, фрамуги, фундаменты и отмостки, электролампочки — все поштучно. В кабинете командира полка я нашел железный осколок Сихотэ-Алиньского метеорита величиной с порядочную дыню, упавшего в этом районе в феврале 1947 г. Теперь бы я его унес, но тогда? Тяжелый! Служба кочевая. Однажды наш батальон удостоил своим посещением командующий Дальневосточным военным округом генерал Пеньковский. Готовились, чистили, скребли (красить траву зеленкой тогда еще не вошло в моду или не дошла фантазия). Заехал в расположение дивизиона, выглянул из машины на расположение, рявкнул: «Грязь!» И уехал. В каком-то отрывке из воспоминаний его штабиста однажды я прочитал похвальный отзыв о своем начальнике, его уме, деликатности, человечности. Мы, солдаты, этого не заметили.

При гарнизоне, порученном нам под охрану, был городок для офицеров полка, в котором еще оставались их семьи. Многие из них завели некоторое хозяйство в виде кур, гусей и другой живности. Во множестве бродили собаки, кошки. Одну собачку я привадил к себе для охоты. Однажды в канцелярию, где мы сидели с ротным, заходит Володя Бессильный и с хохотом возвещает: «Сейчас к тебе бабы придут ругаться. Твоя собака погналась за гусями, и они поднялись и улетели — отсюда не видать». Там к северу открывалась обширная долина, куда и унесла их нелегкая. Но бабы так и не пришли, собаку не тронули, а я избежал бабьего скандала, бессмысленного и беспощадного.

Некоторое время спустя начался демонтаж оборудования всего комплекса долговременных оборонительных сооружений. Снимались пушки на шаровых установках, пулеметы, дизельные