Наш начальник штаба подполковник Трифонов получил предписание отправиться на курсы усовершенствования высшего начальствующего состава «Выстрел». Он занят оформлением необходимых документов по выбытии из части: денежный и вещевой аттестаты и т.п. Вот сам Трифонов вбегает к нам в секретную часть. Оскорбленный процедурой оформления вещевого аттестата, он сильно возбужден. Аттестат выписывает писарь Володя Родинцев под руководством начальника ОВС (обозно-вещевое снабжение) капитана Коноплева. Коноплев:

— Товарищ подполковник, вы отрез на мундир получали?

— Нет.

— Родинцев, проверь!

У нас в секретке Трифонов негодует:

— Ах, ты, блядь такая лысая! Солдата заставляет проверять офицера! Неужели я честь свою променяю на твою тряпку!

— Ну, проверь, проверь! Только без меня!

Он не может понять, что дураку Коноплеву напрочь чуждо чувство такта. Тем не менее на курсы Трифонов уехал благополучно, а по их окончании вернулся уже полковником.

Наступил 1950 год. Идет седьмой год нашей солдатской службы, а конца не видно. Тоска. Как писарь секретной части я знаю приказы и директивы, предписывающие всеми мерами удерживать в армии солдат, имеющих боевой опыт. У всех на слуху атомная бомба, и СССР надеется выстроить защиту от нее живой солдатской массой. В армии новое поветрие, вводится дополнительная штатная единица, заместитель командира роты по политической части. До того такой заместитель был только в батальоне. Это что? Стремление укрепить боевой дух усилением политической подготовки? Так или не так, но нас, сержантов, усиленно агитируют вербоваться на вступление в корпус офицеров-политработников. Организуются специальные курсы по ускоренной подготовке таковых кадров. Благо, нужных для этого сержантов в армии скопилось предостаточно. Находясь в состоянии неуверенности, я малодушно завербовался на эти самые курсы, будь они трижды неладны. Тогда еще приглашали на подобные курсы финансистов для занятия вакансий начфинов в воинских частях. На одного такого выпускника курсов, позже устроившегося бухгалтером в Центре охраны памятников истории и культуры Ярославской области, я нарвался в начале 80-х годов 20 в. Он сам позвонил мне, что у него все готово для выплаты причитающейся мне за сданные «паспорта» на археологические памятники некоторой суммы денег, и пригласил меня приехать. По приезде я пообщался с коллегами, с начальницей Центра милейшей Татьяной Львовной Васильевой, а потом зашел к бухгалтеру за получкой. Не тут-то было! Он оказался из тех, кто за копейку удавит, а за рубль сам удавится. А Татьяна Львовна уехала. Насилу уговорили его другие сотрудники, в частности Марина Владимировна Осипова, расстаться с зажатыми деньгами в мою пользу.

По убытии на курсы мое место писаря секретной части по наследству занял мой друг Володя. По сравнению со мной он отличался большей самоуверенностью с налетом некоторой наглости в характере. Полковник Трифонов относился к нему так же, как и ко мне.

— Володичка, что же мы с тобой тут делать будем?

Еще при мне в армии шла поголовная переаттестация офицерского состава. Завершилась она уже при Володе. Трифонов заметил нестыковку в автобиографии зам. начальника штаба майора Мазина и натравил на него Володьку. А этот на чистом глазу, с видом тупого буквоеда — к Мазину:

— Товарищ майор, как же так у вас получается: «Я, Мазин Михаил Александрович, мой отец Мазин Абрам Моисеевич»?

Мазин взвизгнул:

— Я знаю, что я пишу!

Однажды Трифонов упрекнул Володю в том, что Володичка не поправил какую-то нелепицу в писанине зам. командира отряда по политчасти подполковника Шелина. Володя ответил, что не может править писания гения (словесный оборот мой, теперешний). Трифонов засмеялся.

Подполковник Шелин (при нашем поступлении в отряд еще майор) — особая статья. Из красноармейцев, с образованием не выше церковно-приходской школы, он дослужился до зам. командира по политчасти отдельной войсковой единицы. Каждый месяц он сочинял «Политическое донесение». По моему наблюдению, над этим самым «Донесением» он и корпел большую часть рабочего времени. «Донесение», собственноручно написанное им корявым старательным почерком, под грифом «Сов. секретно» высылалось в политотдел. Мне всегда приходилось паковать «Донесение» для отсылки, но я почему-то никогда не интересовался его содержанием. А было бы интересно. Шелин благоговел при имени Сталина. На политзанятиях его любимый вопрос: «Какие должности занимает товарищ Иосиф Виссарионович Сталин?» Малограмотные солдаты, призванные в 1947-1948 гг. из пострадавших от оккупации западных областей, перенесшие послевоенную разруху, не могли запомнить и этого. Генеральный секретарь, председатель Совета министров, министр обороны — да я и сам сейчас всего не помню.

С Шелиным у нас с Володькой сложились напряженные отношения. «Виноват» был Володя, он же, в основном, и пострадал от гонений Шелина. В то время в воинские части стало поступать изрядное количество русской классической литературы. Печаталась она в типографиях Лейпцига в счет репараций, выплачиваемых Германией. Мы с Володей часто заходили в библиотеку отряда, куда эта литература поступала. Володя обратил внимание на отдельные стопки книг.

— А это куда?

Библиотекарь Саша Попов ответил:

— Подполковнику Шелину.

Мы выразили свое возмущение, о чем наш друг Попов донес Шелину. Не имея оснований прицепиться к Володе по какому-либо серьезному поводу, Шелин придумал сочинить письмо отцу Володи, что его сын недостойно несет воинскую службу (конкретных претензий не знаю, да их и быть не могло). Шелин почуял своей злобной соглядатайской душой: Володя высоко чтил честь и авторитет своего отца, и этот удар будет для него особенно болезненным. Я в свою очередь тоже написал Володиному отцу опровержение, но, боюсь, оно было перехвачено, хотя я и опускал его в городской почтовый ящик. Володя негодовал, чуть не плакал от того, что начинают терзать его отца. Володьку донимали разными придирками. «А! У него еще и часы!» Часы дешевые, штамповка, изготавливались на вывезенном из Германии оборудовании. Они и теперь, усовершенствованные, выпускаются под маркой «Салют». Мы купили их с Володей вместе за 100 руб. при нашем сержантском жаловании по 200 или 250 руб. Володька тут же в гневе разбил перед ними эти часы об пол. Получи, фашист, гранату! Трифонов нас уговаривал: «Зря вы с ним связываетесь». Потом как-то все обошлось и поутихло.

Курсы по подготовке политработников находились в г. Чите. Друзья устроили мне проводы и пьяного впихнули в вагон. Курс наук был уплотнен: основы тактики (взвод, рота, батальон), огневая и